Вообще-то, мистер и миссис Реган ясно давали понять, что предпочли бы видеть Ариану в своем доме, но она не могла позволить своей младшей сестре жить одной. Мне же недальновидные мистер и миссис Реган с самого начала четко дали понять, что меня в поместье предпочли бы не видеть, и я очень хорошо их услышала! Поняв, что сестру им не переупрямить, они пытались заманить к себе и меня, но жить в доме, где на меня косо смотрит даже прислуга?

- Ариана! - сестра подняла на меня заплаканные глаза, стоило мне только заглянуть на нашу небольшую, но уютную кухонку.

Все последнее время она была никакая. Я бы даже сказала - никакующая! Но сегодня сестра казалось буквально раздавленной. Не припомню, чтобы хоть когда-нибудь моя прекрасная, строгая и сильная Рина выглядела бы так жалко.

Я улыбнулась, хотя в душе заскреблось раздражение. Присела рядом, пока она, отвернувшись, вытирала мокрые щеки и бормотала что-то отвлекающее. Я поддержала ее попытку сделать вид, что ничего не происходит, и поставила на стол пирожные.

- Знаешь… знаешь, Ариана. Мы должны серьезно поговорить! Я сегодня была у миссис Реган, - снстра вскинула на меня затравленный взгляд, - Мне кажется, у тебя будет блестящее будущее, - пробормотала я, немного смутившись под ее ошарашенным взглядом, - Но его омрачают сомнительные родственные связи. Тебе они очень дороги, скажи?

Сестра непонимающе на меня смотрела и молчала. Она плотно сжала губы, глупышка, ожидая от меня почему-то ножа в спину. Как будто она не была мне самым дорогим человеком в жизни. Я набрала в грудь воздуха, чтобы озвучить ей свое решение.

- Я думаю, нужно их оборвать. Какие-то они… ну, знаешь? - я шутливо нахмурилась, - Сомнительные!

Сестра хлопнула непонимающе ресницами и вдруг булькнула смехом, немного нервным, но даже дрожащая улыбка на ее лице - лучше, чем ничего.

- Давай сбежим домой! - предложила я, - В ночи, как преступницы, никого не предупредив! У меня и деньги уже есть…

***

Плюхали хвостами рыбы, и звук гулко расходился по храму. Запах влаги пропитал темноту, рассеченную только лунным светом, что порой гостил в божьем доме, о котором уже забыли даже его хозяева. Рыбы порой быстро ловили белый свет гостьи чешуей и тут же прятались с его отблеском в темной воде.

Она нежно, но жадно обнимала ноги, замедляя движение, не желая пускать вперед. Может потому онтак долго грезил, будто спит? Из-за этой вязкости в ногах?..

Он не спал уже давно, блуждая годами по обветшалому храму. Но на то, чтобы понять, что бодрствует, ему понадобилось время. Понадобилось оно и на то, чтобы вспомнить кто он, зачем он здесь и где это - здесь.

Он все никак не мог понять, почему проснулся? Отросшие свалявшиеся волосы тяжело тащились за ним, слегка распутываясь только в воде. Они ощущались огромным колтуном и тяжелили голову. Стоило только об этом подумать, у него заныла шея, а кожа головы жутко зачесалась, он потянулся было к макушке, но длинными скрученными ногтями это было сделать совершенно невозможно. От этого ему захотелось то ли заплакать, то ли закричать - первая эмоция, что проснулась за разумом, оказалась раздражением. И он возопил, распугивая рыб, распугивая птиц, что посрывались с деревьев… Тишину ночи разорвал его вопль, почти детски отчаянный, и до отчаяния жуткий.

Кричал он долго, на одной ноте, пока не зашелся кашлем, сотрясаясь всем телом, и не плюхнулся в воду. Он насладился сполна ощущением того, что это произведенный его живым телом звук и, наконец, успокоился.

По темной глади вдруг, растревоженный его движением, тихонько проплыл цветок нарцисса.