– М-да-а… Интересная версия, признаю. Но не очень жизнеспособная. Этого вашего бомжа никто не убивал. Он пьяный был до невменяемости, затылком ударился сильно, черепно-мозговая травма. Вам ещё повезло, что обнаружили его другие. А ну как вы бы лично на труп наткнулись? Поди, насмерть бы перепугались…

– Вовсе нет. Я бы даже не поняла, что он мёртвый. Крови же не было! Подумала бы, что спит человек с перепою. И спокойно бы прошла мимо.

– Вы такая равнодушная и бессердечная?

– А что же, пульс ему щупать прикажете? Или делать искусственное дыхание?

– Ладно, барышня, хватит об этом.

Ого! «Барышня»! Ему, наверное, прививку не сделали.

– И всего вам хорошего, гражданка Головина.

Нет, всё-таки сделали…

– Но минуточку… Почему вы меня выпроваживаете?! Даже выслушать не хотите…

– Некогда мне заниматься пьяными бомжами и вашими девичьими фантазиями, – устало потёр он ладонями примятое лицо. – У меня вот депутат облсовета Цветков, политическое убийство, меня среди ночи сюда вызвали, журналисты с утра наседают…

– Неправда. Никаких журналистов в приёмной я не видела.

– Их внизу охрана разгоняет, так они по телефону донимают.

Я очень выразительно посмотрела на молчащий телефон.

– Звонки Леся в приёмной перехватывает, – буркнул подполковник.

– Сергей Станиславович, – молитвенно сложила я руки, – у вас сейчас нервы, эмоции, я всё понимаю. Но когда вы вплотную займётесь делом Цветкова…

– Не будем мы заниматься этим делом, – резко оборвал он меня и встал, показывая, что аудиенция закончена.

– Как так – «не будем»? – опешила я. – Депутата, как и бомжа, со счетов спишете? Тот головой на ступеньки налетел, а этот – на пистолетные пули? Или на нож? Его же, кажется, зарезали! – вспомнила я.

– Хватит! – рявкнул он своим неподражаемым баритоном. – Не вашего ума дело! Марш отсюда!

– Осмелюсь вам напомнить, что зарплату вы получаете именно из тех налогов, которые платим мы из своих зарплат. В том числе и я.

Ага, разбежалась я вам налоги платить… Откуда у меня зарплата? Наследство только бабушкино.

Он побагровел и так на меня глянул, что мне захотелось пискнуть по-мышиному и юркнуть под плинтус, в норку. Но я вспомнила, что сегодня я – Марлен Дитрих. Элегантным движением я поднялась с видавшего виды стула, высокомерно кивнула и сказала:

– Думаю, мы ещё увидимся. Я зайду на днях.

И гордо прошествовала к двери.

– Не вздумайте! – закричал он мне в спину. – Мы это дело передаём в областную прокуратуру. Вот им голову и морочьте!

– Непременно, – улыбнулась я улыбкой кинодивы и выплыла в приёмную, слегка покачивая бёдрами.

Леся приветливо помахала мне своей изящной ручкой. Я в ответ послала ей воздушный поцелуй.

Чёрт его знает, чего я устроила этот маскарад… Но я была, как обычно, уверена в своей правоте, в том, что бомж и депутат – звенья одной цепи. И мне, тоже как обычно, не поверили.

Ну, деваха, играющая в рабочее время на мобильнике в «тетрис», может считать себя следователем сколько угодно, с неё спросу нет. Бесполезно потому что спрашивать. Но Семёнов Сергей Станиславович производит впечатление человека вполне вменяемого. Затраханного донельзя жизнью и собачьей работой, но всё же вменяемого. Отчего же он не захотел меня выслушать?

Проделав снова тот же путь – переулок, универмаг, скверик, – я села на лавочку и задумалась. Он сказал – прокуратура. Ну, конечно, его можно понять. Каждый стремится такое дело свалить со своей больной головы на чужую здоровую.

Посидев ещё в скверике и прогулявшись по бульвару, я вернулась домой. Зашла в гастроном купить себе йогуртов. У прилавка наткнулась на Остапа Ивановича.