Ну-ну.

Приставатель хренов.

– Ты уверен, что это лучше, чем вариант «Поскользнулся и упал в туалете на унитаз»?

– Тогда как тебя там объяснить?

– В твоём варианте тоже спорно. Человек, решивший признаться девушке в мужском туалете, выглядит извращенцем.

– Ну вот и причина, по которой ты не согласилась!

– Охренеть. Я бы и так тебе отказала! И без этого полно́ причин. Туалет тут не главное.

– Да? – обиженно насупился Хворь.

Я постаралась не закатывать глаза. Ох ты ж ловелас недокормленный! Но придержала критику.

От сказанного у парня чуть-чуть покраснели щёки, он не знал, куда деться. Казалось, без очков ему неуютно и стыдно смотреть на людей.

Батина рубашка добавляла ему домашности и мягкости.

Я с удивлением поняла, что Давид не такой уж и урод, если рассматривать внешние данные. Высокий, стройный, светлые волосы. Просто худой слишком и напыщенный.

Да как бы у меня рука поднялась такого бить? Милаха же.

И я согласилась:

– Хорошо, но с условием: ты расскажешь мне, что произошло в туалете.

О-о-о-ох, надо видеть эти глаза. Огромные как тарелки, принимающие заокеанские кабельные каналы. И такие обиженные, будто я попросила его раздеться и твёрк мне забацать.

Впрочем, с его комплекцией жалкое вышло бы зрелище.

– Я… – начал староста и замолчал. Борьба его с самим собой длилась пару секунд. Потом Хворь упрямо поджал губы, и я поняла, что вряд ли добьюсь от него нормального ответа.

– Зачем тебе выставлять себя маньяком, если можно решить всё проще? – Я взяла его за руку, на что староста отчётливо вздрогнул.

Бедный, и почему он настолько зашуганный?

– Как? – по-детски доверчиво поинтересовался Давид. И я почувствовала себя спасителем человечества:

– Скажем, что решили встречаться и в порыве страсти ты долбанулся лбом о раковину.

На этот раз борьба шла намного дольше. Скорее всего, Давид просто не понял, что именно я ему предложила. Хмурился, тёр переносицу, пытаясь поправить очки. Даже рану один раз задел. И решил уточнить:

– Мы начали встречаться в туалете?!

– У каждого свои слабости.

– И мы будем встречаться?

– Нет. Мы сделаем вид.

– Но зачем это тебе?

– Просто хочу помочь.

Он прочистил горло, явно не веря мне:

– Я заплачу. Денег, – сказал зачем-то.

– Не надо. Взамен придёшь завтра в институт в яркой кофте и не будешь больше биться башкой о стены.

Мне этого было достаточно, он ведь наверняка неплохой парень, а я, как никто другой, знала, что бывают в жизни чёрные полосы. И старалась разбавить их яркими красками.

Одно маленькое доброе дело.

Мне не тяжело, а Давиду, может, лучше станет.

Видя, как Хворь суетился вокруг нашей группы, мне даже немного стыдно становилось за свою неуспеваемость. Ведь мы прекрасно знали о ежегодной аттестации всей группы и коллективной оценке.

Староста даже чат в Ватсапе завёл с номером нашей группы, куда с маниакальной дотошностью сбрасывал задания и поручения педагогов.

Всегда прилизанный, сосредоточенный, серьёзный. За полгода я ни разу не видела его без пиджака. Разве что в бассейне, да и то он физкультуру постоянно пропускал.

Вот и как такому блаженному не протянуть руку помощи?!

– Спасибо, – совсем растерянно пробормотал Давид. – Но у меня нет цветной кофты.

Фейспалм какой-то, ну, ботан, нельзя быть настолько занудным!

– Тогда можно тебя сфотографировать?

***

На следующий день я, ясное дело, явилась в институт. Хворь же пропустил все занятия. На сообщения не отвечал. И вообще вёл себя не как мой новый парень, пусть и не настоящий, а как законченное чмо.

Тревога подзуживала узнать его адрес и проверить, жив ли скотина. Я всё-таки вытрясла из него обещание попозировать мне в Летнем саду. Правда, косился он на меня как на извращенку. Я бы всё уже сегодня провернула, но на вечер у меня образовалась пересдача и отменилась вечерина. Пришлось топать в деканат.