– Нет.
– Ты по философии рубишь хоть немного?
– Рублю.
– Так вот… Ты знаешь, что человеческое существование абсурдно по самому большому счету?
Ухова представила с одной стороны свои тайные мысли, а с другой – дела, которыми она вынуждена была заниматься в действительности – хотя бы эту гору щебёнки, и твердо ответила:
– Знаю.
Буцало удивленно покосился на нее и уже серьезно продолжал:
– А если существование абсурдно, то здравый смысл – это не что иное, как камуфляж, поняла? Это чтобы такие, как ты, не тронулись рассудком. Вот ты смотришь на эту щебёнку, и тебе кажется, что ты одна во всем мире – умная, а остальные – идиоты. Так?
– Так, – ответила Ухова, решившись быть абсолютно откровенной.
– Вот. И тебе начинает казаться, что ты – самое важное лицо в мире… Хотя все твои мысли у тебя в глазах нарисованы.
– Да что вы говорите? – высокомерно сказала Ухова. – И о чем я думаю сейчас, по-вашему?
Иван Соломоныч совсем уже пристально посмотрел ей в глаза и ответил:
– А ты думаешь – что это у него шея такая толстая? Какой он, думаешь, уже старый, но еще крепкий… Так? Дальше не надо?
Ухова так покраснела, что мочки ушей, казалось, вот-вот брызнут рубином.
Иван Соломоныч с едва заметной усмешкой некоторое время смотрел на полыхающую Ухову, находя в этом грустное удовольствие, и закончил так:
– Как тебя зовут-то?
– Марина…
– У тебя деньги есть свободные?
– Деньги?.. Есть… немного.
– На тебе еще… вот – двадцать пять рублей, и мигом в парикмахерскую! Что это у тебя на голове? А ногти у тебя какие? Чтоб я тебя видел только – о-о! Чтоб пришла – а докеры легли штабелем! Поняла?
– Иван Соломоныч…
– Я спрашиваю – поняла?
– А щебёнка, Иван Соломоныч?
– А вот когда ты на женщину станешь похожа, ты эту щебёнку в два счета определишь! Все ясно? Вперед!..
Чугунов
Детские годы Чугунова
В одной из школ Выборгского района Чугунов учился два года, в другой – три, в третьей – еще год. Больше его в Выборгском районе в школы не принимали, и он получил аттестат в заочной школе номер два на Благодатной улице в Московском районе.
Везде он спал.
На уроках засыпал сразу и до конца учебного дня. Когда его будили, это ему страшно не нравилось. А так как Чугунов вполне соответствовал своей фамилии, то даже преподаватели физкультуры смотрели сквозь пальцы на храп двенадцатилетнего Чугунова, раздающийся с гимнастических матов.
Сверстники Чугунова увлекались фарцовкой, футболом, филателией, некоторые поигрывали фомкой – Чугунов спал.
В одиннадцатом классе соседка по лестничной клетке, двадцатилетняя жена моряка, совершила немыслимое – привела Чугунова в ресторан «Невский» на третий этаж, к фонтану: так он ее потряс своим недетским взглядом в кабине лифта. Однако и здесь дело закончилось вполне тривиально. В ожидании официанта Чугунов уснул на стуле под грохот шлягера «Новый поворот, что он нам несет!..» Взбешенная жена моряка покинула его. Был вызван вышибала. Разбуженный Чугунов от огорчения выбросил вышибалу в фонтан, разогнал поп-музыкантов, его загнали на кухню, где он оторвал стальной поручень у плиты. В милиции были настолько поражены мотивами его поведения, что не стали составлять протокола, а только предложили поступить в высшую школу МВД.
Чугунов никуда поступать не собирался.
Юношеские годы Чугунова
Однажды Чугунов смотрел телевизор. Это было в апреле.
– Эй! – услышала мать. – Эй! Глянь! Это что? Куда он пошел?!
Потрясенная мать вбежала в комнату. Чугунов, рыча, скакал по комнате и показывал пальцем на экран телевизора. Там в это время Горбачев совершал свой знаменитый марш-бросок от монумента на площади Восстания к аптеке на Невском, 83.