– Сейчас я тебя успокою, стервец…

Камень в обруче Вавила тоже вспыхнул, полил белый свет, а сам он подступал к Гурту всё ближе и ближе. Крикнув истошно, мальчик содрогнулся всем телом, завертелся в сотканном светом коконе с такой быстротой, что очертания стали размытыми. Изменённый, Фафф мог теперь лишь наблюдать, зато видел гораздо дальше, гораздо глубже. Так узрел, как от корабля с вращением Гурта отделяются призрачные копии, как их становится всё больше и больше. И чем больше копий, тем быстрее оригинал, тем ближе он к объекту, охваченному вспышками синих молний.

– Пора умирать, малыш, – Вавил подступил к Гурту вплотную, – пора умирать…

Так бы и было, но корабль портировал и через мгновение был у Великого Рифа, распростёртого вверх и в стороны неприступной прозрачной стеной. Нос корабля с надстройкой, похожей на рог, выгнулся и сломался; сила удара смяла затем судно, как если бы то сжали в большом кулаке, расщепила до середины. Вавил, брошенный в белое пламя своих же чар, погиб первым, затем близнецы Велизар и Витрувий, а последним, благодаря лётному блоку, Мартын. Гурт же, замедлив ментальным заклинанием время, успел вернуться в сферу контроля, где и надеялся переждать катастрофу. И сфера бы выдержала, сберегла, но когда корабль разломило на части, какое-то хитросплетение чар буквально выстрелило ей в стену Великого Рифа. «Всё же придётся тебе, урод, умереть, – подумал Фафф не без тени злорадства, – рухнуть в ту пропасть, которую сам же и создал». Однако сфера контроля не взорвалась, не разлетелась на части, а прошла сквозь барьер, доселе считавшийся неприступным, прошла сквозь Великий Риф…

2421 год от Разделения, осеннее равноденствие

Нижних городов у сильфид много, верхний один – лучезарная Скиния. Соткано её кружево над остатками утёсов Грома, былой цитадели цвергов, а венчает горный массив вулкан, названный сильфидами Пророком. Извержения его регулярны, пепел и лава – магические, зачастую из них образуются стихийные существа. Когда же погибают, остывшие их тела забирают моря, несут в воды Замкнутого океана, а порой и дальше, за черту, проведенную Разделением.

Альфалон – такое сильфиды дали своему материку имя; горный массив занимает его середину. От массива в четыре стороны отходит твердь, отходит одинаково – сужающимися к концу областями, образуя почти идеальную четырёхлучевую звезду. Участки суши, соответственно, лучами и названы, с прибавлением имени той или иной богини пантеона Ветра. Луч Ваффы направлен строго на юг, луч Свавы – на север, луч Сатиссы – на восток, луч Шивы – на запад. Северный, восточный и западный лучи заселены теми сильфидами, что с Разделением переродились – пегасиями, корпускулами и андрогиниями. Когда-то вселялись они – в драконов, в саламандр, в людей – теперь же вселяются в них. Что до луча южного, то занимают его существа с крыльями, но без души, без высшего тела – крылатые кадавры, или громлины, как нарекли их сильфиды. Число громлинов постоянно: стоит какому-нибудь из них разрушиться, как формы, скрытые в недрах утёсов Грома, отливают заново. Истинным сильфидам, живущим не на земле, а на небе, громлины подчиняются беспрекословно – идеальные слуги, идеальные стражи.

Физическое тело Ярмиды из энергии, а значит она чиста. Тех же, кто был нечист, кто хоть раз вселился, осквернил себя плотью, Разделение плотью же и облекло, обрекло на жизнь внизу, на лучах Альфалона. Скиния – город чистой энергии, переплетение излучений и аур, и нужно быть такой же чистой энергией (чистой во всех отношениях), чтобы жить здесь. Впрочем, не так Ярмида уже и безупречна, отягощена искушением – искушением попробовать наконец, что же такое плоть. Ибо теперь есть возможность, есть человек, пришедший из-за черты…