Опер Петров позвонил в соседнюю дверь, в квартиру №15.

– Кто там?

– Здравствуйте. Откройте пожайлуста, это из милиции. Вот мое удостоверение, – ответил Петров, поднеся удостоверение к глазку двери.

Раздалось щелканье дверного замка, и дверь приоткрылась.

– Можно пройти? – спросил Петров, рассматривая сквозь щель двери хозяйку.

– Да, да, конечно, – ответила та, закрывая и снова открывая дверь, сняв дверную цепочку. – Проходите на кухню, в комнате сын игрушки раскидал, а собирать не хочет.

– Спасибо, я вас долго не потревожу, дело вот в чем…

– Это с убийством соседа, что внизу живет, Розенштейна, связано? – перебила его хозяйка.

– Да, я хотел бы знать, это очень важно для следствия, не заходил ли к вам сегодня днем ктонибудь?

– Да, был мужчина. Или, вернее, молодой парень. Эй, Петя, иди-ка сюда. Мальчик подошел.

– Расскажи дяде милиционеру, кто к тебе сегодня приходил.

– Да, – сказал мальчик, не отрываясь от своей игрушки и отрывая от нее колеса. – А зачем здесь милиционер, мама? Здесь кино сегодня днем снимали, и ко мне дядя актер заходил. Он сказал, что от бандитов прячется и что внизу кино снимают – его ищут, ну, я его и пустил. Он обещал меня в рекламных роликах поснимать.

– А как он выглядел, ты не мог бы его описать?

– А зачем? Это же дядя артист был! – сказал мальчик.

– Может, это и не артист был, а преступник,

– сказал опер Петров. – И он тебя обманул, чтобы ты его впустил в квартиру.

– Да не может быть! Он такой был добрый и меня в кино хотел взять сниматься.

– Расскажи, Петя, дядя ждет, – сказала мать.

– Как он выглядел?

– Нет ли этого артиста на вот этих фотографиях? – спросил Петров, раскладывая фото на столе.

Мальчик внимательно посмотрел на них и никого не узнал, но добавил:

– Ну, он молодой такой: темные волосы, даже усы еще не растут, в белой рубашке был и в черных брюках. Посидел у меня, пока бандиты внизу его искали. У него еще губа была разбита.

– Милиция его искала, а не бандиты. Хорошо, что все хорошо кончилось и он просто спокойно ушел от вас. А где была губа разбита, покажи-ка на мне, – попросил Петров, собрав фото со стола.

– Здесь! – ткнул пальцем в левый уголок нижней губы малыш.

– Спасибо, маленький, – сказал Петров, погладив мальчика по голове.

– Ой, вы не пугайте меня! – воскликнула мать Пети.

– Дверь пусть ваш мальчик никому не открывает. И вообще: почему он не в садике?

– Да мы из другого города недавно переехали, и я еще не успела его оформить.

– А как вас, простите, зовут? – спросил Петров.

– Лена. Лена Кучина. Ой, Елена Петровна Кучина, – произнесла она, смутившись.

– Вы замужем?

– Нет, мой муж нас бросил, когда Пете два месяца было. Ушел к другой, – добавила она тише.

– Да он просто был дурак, если ушел от такой женщины, как вы, от такой красавицы!

– Ну что вы, что вы! Вы меня в краску прямо вогнали.

– Извините, но вы и вправду очень привлекательная женщина.

– Спасибо, – ответила Лена в полном смущении.

– Сейчас, Леночка, – можно я вас так называть буду? Спасибо, – не дождавшись разрешения от нее, сказал Петров. – Я возьму у вас показания. Потом я вам позвоню. Какой у вас, кстати, номер?

Лена робко и все еще смущаясь, назвала номер.

– Спасибо, я вам обязательно позвоню и не только по долгу службы. До свидания.

– До свидания, – сказала Лена.

– До свидания, дядя-милиционер! Приходите еще! – закричал из коридора Петя.

– Пока, малыш, увидимся! – крикнул в ответ Петров из темноты, спускаясь к выходу.

«Так, – рассуждал Димка по дороге домой, – Розенштейна убрали. За что – это еще вопрос. Но как получилось так, что я чуть было не влип? О моем приходе к Розенштейну знал только Вовка Сенчуков, стало быть, это он меня сдал. Почему? Какую цель он преследовал?. Черт меня побери, действительно, за те два года, пока я был в армии, весь город стал абсолютно другим – бандитским. У меня плохое предчувствие, какая-то тревога на душе. В этот раз все будет очень не просто. Ладно, Вова, Бог тебе судья!»