Когда она садилась в карету, нанятый Хавинским посыльный подбежал к ней, сунул в руки записку и тут же, как говорят, дал дёру, смешавшись с толпой. Этого малолетнего негодника впоследствии так и не нашли. Записка предназначалась лично для госпожи Покровской. Там было сказано, что, если она хочет получить свою реликвию обратно, ей придется раскошелиться на один миллион рублей, в противном случае бриллиант будет для нее навсегда потерян. А учитывая его истинную стоимость, плюс память о покойном супруге, графиня справедливо решила камень вернуть. В письме также было указано время и место, куда следует доставить деньги.

Кравцов замолчал. Выдержав паузу, продолжил:

– На кладбище, в полночь. Довольно поэтично, не правда ли? Сама графиня, разумеется, в столь опасную экспедицию не отправилась, а послала надежного посыльного вместе с деньгами. Но не для того, чтобы заплатить вымогателю, а взять его, так сказать, на горячем. И вот тут начинается самое интересное.

Андрей Александрович затушил сигару, поднялся и стал прохаживаться взад-вперед по беседке.

– Как вы сами понимаете, Антон Семенович, здесь уже пришлось поставить в известность российскую Охранку. Разумеется, вся операция проходила в режиме особой секретности. Лишние слухи об исчезновении такой ценной вещи никому не были нужны. Ну так вот, сотрудники Охранки окружили место будущей сделки, и вскоре посыльный княгини с чемоданом, набитым банковскими ассигнациями, пришел к назначенной могиле. С ним пришел и ювелир, чтобы удостовериться в подлинности камня. Была безлунная ночь, накрапывал дождь. В общем, атмосфера та еще – готический романа, да и только. Но какого же было удивление всех присутствующих, когда на место пришел не какой-нибудь посредник, а лично Марчин Хавинский.

Он был один, как на ладони. На нем был черный непромокаемый плащ и шляпа. Встреча прошла очень быстро. Хавинский взял деньги и потом, без лишних слов, отошел к соседней могиле, порылся где-то под мраморной плитой, достал оттуда камень и передал посыльному. Ювелиру, правда, пришлось немного повозиться со своей лупой, но в конце концов он выдал однозначный вердикт – камень подлинный.

О, он был поистине потрясающий! Я лично держал его в руках, и у меня было ощущение, что я держу в руках целую историю. Представляете, им владели величайшие люди в мировой истории. Ощущения, скажу я вам, непередаваемые!

И тут Антон Ковров наконец-то решился задать вопрос, который мучил его на протяжении всего рассказа:

– Скажите, Андрей Александрович, откуда такие подробности? Вы рассказываете обо всём этом не как посторонний, а как непосредственный участник этих событий. Да еще и Стеллу держали в руках. Когда это?

Кравцов улыбнулся и присел рядом с Антоном.

– Вы правы, рассказываю сие, так сказать, из первых рук. Потому что этим посыльным был я.

Студент даже присвистнул от удивления, что в высшем обществе было бы, по меньшей мере, невежливо. Но это сейчас его не особо заботило. Человек, сидевший сейчас рядом с ним, держал в руках легендарный алмаз. Ничего себе поворот!

– Рассказываю дальше. Когда Хавинский передал мне камень (так уж и быть, с третьего лица перейду на первое), взял деньги и собрался уходить, как из укрытий выбежали полицейские и схватили вымогателя. Странно, но он не был похож на человека, которого застигли врасплох. Выражение его лица по-прежнему оставалось спокойным и безучастным. Не поверите, но это спокойствие так меня испугало, что просто сердце в пятки ушло. Было в этом человеке что-то дьявольское, что-то такое, чего нельзя описать словами. Не стыжусь признаться, я тогда испугался. Какое самообладание, какая выдержка!