В ответ она показала, белые шрамы на запястьях.

– Мне надо строить, сидеть и стеречь тебя от суицида, времени нет.

Он тогда уехал, в полной уверенности, что вернувшись, не застанет ее в живых. Он не молод, и не красавец, да, честно признаться не очень-то он в ней нуждался. Привык за долгие годы все делать сам, даже от ординарца отказался.

Особо он ее не разглядывал, да и «невеста» прятала лицо за темными длинными волосами. Правда, удивился серьезному взгляду карих, огромных глаз, не похоже, что сумасшедшая. Да и Пим, его верный пес, агрессии к незнакомке не проявлял.

Вернулся через две недели и не узнал свой дом – палатку.

Было прибрано, на полу лежали циновки, и обедал он не сухим пайком, а борщом, и рагу из мяса местных птиц.

– Почему я? – спросил он, с удовольствием растянувшись во весь рост на бамбуковой кровати.

– Ты не такой, как они, – девушка осторожно присела на краешек. – Они набрасывалась на меня, словно голодные гиены, не узнав даже имени.

– Может я тоже такой, просто устаю до чертиков.

– Нет, ты смотрел мне в глаза, ты видел во мне человека, а не предмет мебели.

«Вечно эти женщины все придумывают», – усмехнулся Рэм, но подвинулся, приглашая девушку лечь рядом.

– Отдыхай, утро вечера мудренее, – сказала ему жена, и он уснул мгновенно и до утра.

На рассвете генерал проснулся от ее ровного дыхания щекочущего грудь, расцепил нежно обнимавшие его руки, и вышел из палатки. Утро предвещало ветреный день, а пока было тихо, он помылся немного остывшей за ночь водой из бака, и вернулся, чтобы одеться.

На кровати лежала обнаженная Уля.

Смуглая, что-то в ней было от индейских предков, с маленькой грудью и довольно широкими бедрами. Но его до слез умили ее маленькие изящные ступни.

Он захотел непременно их коснуться губами, поцеловать каждый пальчик.

Она не мучила его, отдалась бесхитростно и страстно. Возможно, он бы хотел другую более опытную, но все искупала ее нежность и терпение.

А история рассказанная Улей о своей жизни, придавала его любви горечь упущенных лет. Если бы раньше, лет на пять, сколько он жил напрасно, без нее, и дочери.

Маму звали Вита, девчонка со столичной окраины, не совсем обычная, отцом ее был мексиканец, а дедом индеец племени кри. Эта гремучая смесь кровей, явила миру очень красивую девушку с огромными карими глазами, точенной фигуркой и длинными густыми воронова цвета волосами.

Своенравная, вечно прогуливающая занятия, никому не нужная, ни матери, ни школе, она обладала прекрасным незлобивым характером и энергией робота.

Звезда танцпола, могла перетанцевать любого парня, а потом еще и не спать по трое суток.

Обделенная вниманием в семье она искала любви, которая была скоротечной и бестолковой.

Став матерью в шестнадцать, даже не зная точно, кто был отцом ее ребенка, она вдруг повзрослела. Окончила курсы медсестер, и, мечтая о собственной квартире, подписала контракт с Национальным комитетом демократии, стала спасать солдат удачи в больших и не очень конфликтах.

Дочь, Улю, Вита сдала в дом ребенка, раз десять спросив директрису, все ли правильно написано в заявлении: она не отказывается от дочери, и непременно заберет, когда вернется.

Ей везло, за три года ни одного ранения, деньги ей выплатили сполна, и квартиру она купила.

Уля хорошо помнит этот день, когда мама приехала е забирать. Воспитательница привела девочку в игровую комнату, и первое что Улю поразило в маме, военная форма. Мама-солдат такого не было ни у кого. А потом когда мама схватила ее и стала обнимать и целовать, Уля поняла, что вот эта красивая, молодая мама очень ее любит, и все обиды одинокого пятилетнего детства сразу забылись,.