– Как обычно.

– А помощник как твой службу нес?

– Обыкновенно тоже.

– Не заметил ты чего такого необычного за ним?

– Нет, вроде. – И пилот насторожился, ушки на макушке навострив, напрягся, в ожидании вопросов скользких.

– Хорошо, тогда вопрос конкретный: от Емелина за время службы не заметил запашка случайно?

И как только особист про запах речь завел, так отлегло от сердца у пилота. Робкий мыслей шепот, с облегчением, с надеждой тайной констатировал тот факт, что просто двухгодичник-лейтенант нажрался и по-пьяни намолол чего-то несоветского, балда дурная. И теперь вот особисты ищут с кем и где, когда и как пил олух.

Уяснив себе, что страх напрасен. Правый летчик сделал вдох глубокий и, из пушки кормовой как будто рубанул скороговоркой длинной:

– Если думаете, что в наряде с лейтенантом выпивать позволил, это зря! Я никогда на службе сам ни-ни и, упасите боже, подчиненному чтоб дал повадку! У меня не побалуешь очень. На дежурстве то, что был порядок, подтвердит вам комендант, а также патрули, и комендантской роты рядовые. Вы их, надо если, допросите. Все расскажут четко, что с помдежем мы вчера не пили.

И умолк правак, чекист же, глядя на пилота с укоризной, молвил:

– Хорошо, но ты, Талдыкин, вспомни. Может быть чего заметил все же, необычное?

Пилот подумал, нос ладошкой почесал и:

– Вспомнил! – громко хлопнул по коленке, – вспомнил! Ни на ужин не ходил Емелин, ни на завтрак и обед. А что так? Я вот этого уже не знаю. Может было с животом чего-то? Может нет. Но я считаю это отклонение от нормы явно.

– Ну, спасибо, хоть на этом. Ладно. – Балалайкин проворчал. – О нашем разговоре никому ни слова. Брать подписку от тебя не стану. Но в виду имей, он неспроста был… Что до штаба довезти обратно?

– Нет, не надо, сам дойду. Чего тут. Прогуляюсь чуть полетов после. Вы езжайте, дел поди по горло.

И расстался особист с пилотом.

Балалайкин развернул «УАЗик» и, подумав чуть, свой путь направил к оружейной эскадрильи третьей.

Оружейная. В ней дверь открыта. Полчетвертого. Один на месте Зачепило. Он читает книгу.

Подполковник: «Молодец! – отметил про себя. – Читает книжки, видишь, средь военных что сегодня редкость. Значит, будет разговор культурный, не такой, как с капитаном только…»

В дверь раскрытую вошел неспешно особист и:

– Зачепило, здравствуй! – поприветствовал с улыбкою теплой.

Оторвался капитан от чтенья, резко встал и, натянувшись стрункой, громко:

– Здравия, – сказал, – желаю!

А ему тот дружелюбно руку протянул свою, как друг хороший, не такой с кем на макушке ушки вострО надобно держать не съел чтоб .

– Как, товарищ Зачепило, служба? – обратился особист с вопросом.

– Все нормально.

– А нормально если, это все у вас на месте значит? Ничего не пропадало то есть?

– Ничего. Так разве б вы не первый о пропаже от меня узнали?

– Это точно. А скажи Емелин брал оружие вчера?

– Так точно. Он помдежем шел в наряд, в который без оружия нельзя, известно.

– Ну и сдал?

– Конечно, сдал! А как же? Коли нет, так я б забил тревогу!

– А сличал ты номерочек с книжкой?

Зачепило побледнел. Конечно, не сличил он номерок. И так их оружейники сличают редко, а при вони, что была, понятно, уж совсем не до сличений было, и почуял капитан подставу. «Двухгодичник-то принес вонючий пистолет. А для чего? А чтобы оружейник не подумал даже поглядеть на злополучный номер!» – Зачепило заключенье сделал.

«Ну и хлюст! – мозги терзали, мысли, – это надо же, в полку неделя, а сексот уже чекистов штатный! Нет, я зря его вчера, собаку, не отделал, все б страдать со смыслом», – колотило в голове тяжелой.

В тике нервном заходили веки: сильно правое и чуть поменьше то, что левое. Щеку при этом повело, перекосило в страхе побледневшее лицо, и пулей к пирамиде капитан метнулся, к той, где Лешин пистолет хранился. Он схватил его и сверил с книжкой номер, выбитый на стали черной, и вздохнул – все совпадало точно.