– Двухгодичник…

– Из ХАИ?

– Так точно.

– Это ж я их покупал. Случаем, не Емелин ли? Один в призыве был там очень интересный клоун.

– Да, Емелин, угадал ты, Коля.

– Ну, тогда, мой драгоценный братец, вы хлебнете с ним не мало горя. Хорошо я идиота знаю.

Подошедшая к дверям Елена покраснела, понимая, дядя про Алешу что в виду имеет и желает рассказать что папе.

– Дядя Коля, так нельзя, не надо! – со слезами на глазах взмолилась дева юная, а тот:

– Нет, надо. И вдобавок для твоей же пользы. Знаешь, братик, что сказал зятек твой на комиссии?

– Не знаю.

– То-то. А сказал он, что болтун по жизни, и поэтому военной тайны доверять ему нельзя, болвану. У комиссии стал волос дыбом. А завкафедрой, вояка бравый – генерал, чуть от инфаркта было не скончался, как услышал это. Мне спасать его пришлось беднягу, старика. Начнись разборы если по придурку, так взашей в отставку человека б как пить дать турнули. Вот и брать к себе пришлось артиста.

– Да, шокировал совсем, братуха, – озабоченно сказал, серьезно, озадаченно чекист, – неужто мы с тобою обманулись, Лена? – Повернулся к дочке он. А та же отвечала:

– Вовсе нет! Я знала про комиссию. Тому конфузу очень веская была причина: не хотелось потерять два года человеку, так как он конструктор от всевышнего, от бога то есть.

Удивиться тут пришлось мужчинам, но продолжить разговор, однако, не представилась возможность дальше. Затрезвонил телефон, снял трубку старший брат, и разговора после бросил родственникам:

– Мне на службу, очень-очень ненадолго надо. Обсуждение потом продолжим. – И во двор, где ожидал «УАЗик».

Небольшое совершенно дело, по которому как раз был вызван подполковник в часть, решилось скоро. Было три. Ну и чего б не ехать допивать домой с родимым братцем в ожидании сюрприза-зятя. Слово, сказанное братом «клоун», пьяным летчиком в мозгах блудило, и заставило чекиста думать. В строевой отдел пошел немедля, Балалайкин чтоб еще поближе познакомиться со странным зятем. Дело личное его взял там и в кабинет к себе пошел скорее.

Не спеша шагал чекист и думал: «В деле личном не найдешь особо совершенно ничего такого, что поможет парню в душу глянуть. Пишут личные дела стандартно бюрократы в строевых отделах. Как две капельки воды похожи в основном они в безликой массе. Для проформы разобрать бумажки, так для совести очистки только повозиться-то, конечно, нужно, но без толка та затея будет. Ну да надо начинать с чего-то».

Лейтенанта в штабе дело взявши, чуть подумал особист, прикинул, и звонок в комендатуру сделал, и узнал чекист, вчера кто с Лешей заступал в наряд дежурным вместе. Правый летчик это был Талдыкин, капитан, поддать любивший очень.

В эскадрильи штаб потом звоночек прямо сразу же:

– Где ваш Талдыкин? – И начальник эскадрильи штаба:

– Здесь он мается, – ему ответил, – отлетал и ждет до дома транспорт. Трубку дать ему?

– Не надо трубку. Пусть, скажите, на дорогу выйдет, я за ним сейчас как раз подъеду.

И закончив разговор, из штаба особист неторопливо вышел. И в «УАЗ». И поспешил на встречу.

Перепуганный до смерти летчик ожидал как раз дороги возле. Удивление в глазах и ужас. Чем внимание привлек чекистов, безуспешно разгадать пытаясь. Тормознула перед ним машина.

– Залетай давай, пилот, скорее, – Балайкин пригласил, и влез тот, поздороваться забыв с чекистом, так испуган летчик был серьезно. Настороженно и тупо глядя, весь напрягся, угадать стараясь, угодил где под колпак тяжелый грозных рыцарей плаща-кинжала.

Чуть отъехали затем и стали. Особист задал вопрос:

– Скажи мне, капитан, прошел вчера наряд как?