И ляжем спатки.
Июль 1940
Сталино, гостиница
73. «Бредят души из темных тел…»
Бредят души из темных тел,
Освободившись от важных дел.
Встряхните пальцы и бросьте
На клавиши, как кости.
Фикус нам являет фокус,
Троечный дупель представляет тревогу градом,
А дверь привешена к деревьям сада.
Живите осторожно —
Что человеку нужно?
Немножко водочки,
Немножко девочки.
Патефон развит над дачей.
Поздравляю вас с удачей.
Июль 1940
Сталино, гостиница
74. «Полинялая такая…»
Полинялая такая,
Обескровленная,
Завитая и пустая —
Чья ты, кто ты,
Дорогая?
Не побежденная,
Не убежденная,
Чужая,
Шуткой встреченная,
Минуткой меченная.
Глупая боль.
Жадная моль.
Полет. Мелькая.
Вот ты кто такая.
20 августа 1940 – 28 февраля 1955
Во сне
75. Дорога в Ура-Тюбе
Под горой на камне,
Выточенный утром,
Темно-красный пламень
Облаком окутан,
И за дымным оловом
Видно в узкие дверцы
Всё, что было жаловано
Ищущему сердцу.
Это вышитый закуток
Деревянных сеток
И висящая коса,
А в ней сердечная роса.
22 августа 1940
Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград
76. «Когда я был наездником…»
Когда я был наездником,
пятнадцать дней,
Я был завзятым звездником,
искателем огней.
И ременная ручка
моего хлыста
Торчала с каждой кочки
из зелени куста.
А вот уже вторая
неделя снега, —
Я снял с себя дороги
и сбросил ноги.
22 августа 1940
Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград
77. Псалом I
Сколько неизбежных снов
Выметает вечер,
Столько неизвестных слов
На языке у ночи.
Я устал благословлять
Счастливые обманы,
В стенки влипать и холодеть,
И зажимать ей карманы.
Всех карманов не зажмешь —
Она в жилетном носит нож.
Как быть? Что делать? Как спастись?
Услышь меня и отзовись!
Мне отвечает беззвучный голос:
«Бессмысленно не падет твой волос».
О, голос тайный, безголосый,
Ведь это важные вопросы!
22 августа 1940
Поезд из Бернгардовки в Ленинград
78. Псалом II
Какой-то странный человек
Был пастырем своих калек.
Он запускает их с горы,
Они катятся как шары,
Потом кладет их под горой
В мешок глубокий и сырой.
Там в сокровенной темноте
Они лежат уже не те.
22 августа 1940
Поезд из Бернгардовки в Ленинград
79. «Закрыв полой лукавый взор…»
Закрыв полой лукавый взор,
Мы темнотой смываем сор.
Пусть из текучей дряни
Окаменится строенье,
И пусть из ночи синей
Распустится освещенье.
В нашем труде нет мутной боли,
В нашей слезе нет капли соли,
У нас в глазах спокойный сон,
У нас в ушах веселый стон —
Стон укушенного,
Стон утешенного.
Мы из первых рук берем свечу,
Провожаем в спальню их чету.
Мы оставляем их вдвоем,
И мы не рыдаем, а поём.
Когда же один из них ушел, —
О, сколько яростных упреков! —
Пусть тот, кто что-нибудь украл,
Поднимет руку.
Из всех, кто был так близко от вас,
Нам дорог тот, кто вот что унес:
Ярость и злобу на доски
И немощь подняться того, кто плоский.
А мы заполняем пустую впадину,
И мы убиваем слепую гадину.
22 августа 1940
Дачный поезд из Бернгардовки в Ленинград
80. «Чем корзины полней высокими лбами…»
Чем корзины полней высокими лбами,
Тем горше взгляды глаз под ними.
Чем ближе угол, чем шире дверь,
Тем больше глубоких черных дыр.
И только чердачные полосы
Чешет гребень сосновых реек,
И только страшные возгласы
Заносят шаг правее.
Когда шипит комок из черной глотки,
Тот, кто бежит, – пришит.
Мы шлём привет спецам наводки,
Мы шлём привет.
Один из нас, семерых и рослых,
Когда в реке
Из твердых рук упали весла,
Был далеко.
Что было общего, что нас связало?
Стрекоза с зеленым рылом.
27 августа 1940
81. «За мной следил зеленоглазый гад…»
За мной следил зеленоглазый гад.
Красные веки содержали лужи воды болотной,
Зубы мысленно жевали мой обглоданный скелет.
А я? Что я делал? – Я был рад,
Что я такой беззаботный.
27 августа 1940
82. Железный мальчик