— Я вам, кажется, помешала, да? — спросила она.

— Нет… То есть немного.

— Извините. Но я вас ждала почти два часа.

— На таком морозе? — изумился я.

— Да.

— И как же вы не замерзли?

Она пожала плечами:

— А что было делать? Я в Москве никого не знаю, кроме Александра Борисовича.

Так вот кому я обязан этим «подарком»!

— Турецкого?

— Да. Я как приехала, сразу позвонила ему. А он направил меня к вам. Телефон не отвечал, и я решила отправиться прямо на квартиру.

— Ясно…

На самом деле мне пока еще не было ясно ровным счетом ничего. Разве что одно — просто так, без серьезной причины мой старший друг и учитель, Александр Борисович Турецкий, старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры, не станет кого-то направлять ко мне. А судя по тому, что в женщину к тому же еще и стреляли, дело действительно серьезное.

— Как ваша нога?

— Болит. Но кровь, кажется, не идет.

— Все равно вам нужно срочно к врачу.

— В такое время?

— Конечно. Поедем в ближайшую больницу.

— Нет! — вскрикнула она. — Не надо в больницу.

— Почему это? Милицию — я еще могу понять, но почему нельзя в больницу?

— Они могут меня выследить.

— Не волнуйтесь. У меня есть знакомый врач, который все сделает без регистрации.

Из больницы мы вышли уже около часа ночи. Мой знакомый врач «Скорой помощи» сделал все быстро и без лишних вопросов.

К счастью, рана оказалась незначительной — пуля только содрала кожу, так что моя новая знакомая смогла самостоятельно покинуть больницу.

Вообще-то пора было ехать домой, но возвращаться туда, где, возможно, засел снайпер… сами понимаете, не очень хотелось.

— Ну а теперь расскажите мне, что все это значит? Кстати, как вас зовут?

После перевязки она явно приободрилась и даже как-то похорошела. Особенно когда сняла дурацкий рыжий парик. Кстати, как я уже говорил, оказалась она брюнеткой с большими глазами и тонкими чертами лица, моего возраста или чуть младше, вполне привлекательной, если не считать тревожного выражения и воспаленных глаз. А как бы вы выглядели, если б вам ни с того ни с сего прострелили ногу? Хотя так ли уж неожиданно для моей новой «клиентки» это произошло?

Кроме того, она была как-то странно одета. Мохнатая довольно старая шуба, которая явно была ей велика, шапка, все время наезжающая на глаза, старые, давно вышедшие из моды сапоги. Сзади к шапке была пришита длинная резинка, которую надо было пропускать под верхнюю одежду и под мышками. Видимо, чтобы ветер не сдул и воры не сорвали. Так делают в провинции… Впрочем, то, что она приехала в Москву из глубинки, можно было заключить и по отсутствию характерных московских интонаций в голосе.

А в больнице, где ей делали перевязку, я заметил, что и остальная одежда была ей явно велика. Что бы это значило?

— Меня зовут Женя… Евгения Трегубова. Я приехала из Сибирска.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Ясно. С какой целью?

— Мне нужна ваша помощь.

— Вас преследуют?

Она кивнула.

— Вы бежали в чужой одежде?

— Да… И с чужим паспортом.

— Поэтому вы не хотели, чтобы я вызывал милицию?

— Да. Но не только поэтому. Даже совсем по другой причине.

— Хорошо. Это вы потом расскажете. Кто мог в вас стрелять?

Трегубова беспомощно оглянулась:

— Не знаю. Но, скорее всего, их послали из РУБОПа.

Я чуть не подпрыгнул от удивления:

— Как это — из РУБОПа?! Вы хотите сказать, что те, кто борется с оргпреступностью, нанимают киллеров, которые стреляют во дворах?

Она пожала плечами:

— Я не могу точно сказать. Но похоже на то. Во всяком случае, я бежала из-под стражи, которую установили из РУБОПа.

Чувствую, тут без поллитры не разобраться. И уж во всяком случае, надо вернуться домой, чтобы спокойно выслушать рассказ Трегубовой.