Прекрасно он знал, как закончит тот вшивый паренек. Сам понимал, – несет полную околесицу в результате срыва. НЕ МОГ не признать: разглядел в Ингрид молодую, сильную ЖЕНЩИНУ. А у паренька, который хотел слить семя, рисовалось плохое будущее. Член в штанах, ветер в голове. Больше ничего там не осталось. Вожделение, желание слить куда—нибудь, в кого-нибудь, потом начнется гон по женщинам, чтобы нагуляться, перебеситься… остаться НИ С ЧЕМ в итоге. Этот человек начнет пить, как отъявленный пьяница. Чтобы самоутвердиться. Ром, вино с моряками в кабаке. Следом пойдут бордели, множество шлюх: европеек, китаянок, после них – повальная эпидемия сифилиса в порту. В конце концов – гибель от Чумы на борту испанского корабля. Дух морячка отлетит во Тьму, сгинув там навсегда. Ингрид по сути ждала та же участь, – плюс регулярные побои мужа—гуляки, который бы изменял, не платил любовью, а вертел хвостом перед пятью любовницами. Они бы все – впятером – умерли от сифилиса. Точнее, в будущем умрут. Эти картины неслись перед глазами Архимага, – эти грязные, вонючие, немытые тела портовых шлюх и европейцев, убийства на почве алкоголизма, прочая мерзость…

Подумал кельтский чародей, подумал, – решив отдать себя ЦЕЛИКОМ воспитаннице. Пусть даже потом будет горько, обидно, – Небо возьмет свое.

Европейцам и так несладко жилось в Поднебесной, а Гвелда за колдуна считали. По отношению к нему в Китае и Европе разницы не ощущалось. Лишь менталитет разный. Все выходящее в то время за рамки понимания народа считалось магией. Значит, сие надо немедленно уничтожить. Ведь люди боятся всего нового. ВСЕГДА.

Теперь, когда Энрике слетел с тормозов, после тех страстных объятий он стал милой рассказывать о мужской психологии, чтобы та поняла суть. Психология пошла совсем не сразу, и не в тот день… Рыбачка не понимала другого: как сородич по расе сохранил молодость? Кэ—Эл теперь словно вдохнул чистого воздуха в легкие, которые устали дышать морем с запахом водорослей, сырости, рыбы, затхлости. Поначалу красавица мужчину боялась, поскольку тот во время петтинга сделал ей слишком больно. Воспитал, потом пристал. Сидела, вытирала слезы страха. А Кэ—Эл шептал, целуя ее синяки:

– Прости меня, пожалуйста…

– Мне теперь на себя посмотреть страшно. Моя жизнь никогда не станет прежней.

Энрике отложил катану в сторону, которую чистил песком, поправил свой шелковый халат с вышитым на спине драконом. По пальцам прошла дрожь, их периодически кололо. Слюна стала сладкой.

– Забудь его… – Прошептал он. – Он тебя в омут утянет, – и ты, девочка моя, попросту начнешь обслуживать парней и мужчин старше в Домах Женщин. Помнишь, я тебе рассказывал о них, что там происходит? Ингрид, это не жизнь. Без семьи, детей, без будущего. Да, такие женщины искушены в телесной любви, умеют ласкать, обнимать… но ПУСТЫ, ни гроша за душой. Абсолютный источник ЗАРАЗЫ, коей переболели у меня на Родине, потому я пришел в Китай жить, милая… Господь наказывает блуд болезнями, отсутствием деток. Хочешь стать такой, с ним?! Тот уже похаживает в бордели ближайшего городка.

Здесь Кэ—Эл солгал. Ради своего блага: тот мальчишка не ходил по шлюхам. Потом пойдет. В другом случае могли их увидеть – и шептаться: золотоволосый насилует свою дочь, приемную. А кто бы мог увидеть теперь? Никто. Пляж пуст. Лодки гниют дальше, пришлось построить еще несколько. Хижина старая, часто в ней гуляет ветер, приходится топить свой камин, построенный из обычных кирпичей. Две комнаты. Скоро одна опустеет. Скоро на простыне появится пятно крови.

– В будущем, – если Господь даст, – я желаю быть прекрасной женой и жить без предательств, измен. У подружек есть мальчики, они хвалятся этим. А я одна. С ними всеми я играла на том песчаном берегу, где ты подарил мне большую раковину у Моря.