Приведенная версия вроде бы противоречит тому, что, по дополнению 1763 года к сказкам третьей верхоленской ревизии и метрической записи 1778 года о смерти Ивана Черепанова, он носил отчество Федорович и, получается, был сыном Федора, а вот илимские Федор и Иван – братья. Однако Федор, сын киренского приказчика Семена Черепанова, заменил своему брату Ивану рано умершего родителя, а традиционно бывало, что при отсутствии в семье отца его дети в ревизских сказках, метриках и исповедных росписях «привязывались» к их старшему брату. Вот и Иван в таком случае вполне мог быть для ревизоров и церковнослужителей Федоровичем, а его сестра Пелагея Черепанова, в замужестве – Толмачева, – Федоровной.
Переписная книга Якутского острога 1720 года. Фрагмент о семье служилого Семена Григорьевича Черепанова и посадском Федоре Ивановиче
Не знаю, по чистой случайности или в подтверждение верности такой версии, произошло так, что верхнеленские Черепановы ни разу до 1828 года, то есть при жизни Ивана Федоровича и еще пятьдесят лет после его смерти, не называли рожденных ими сыновей Семенами (Симеонами). Возможно, потому что помнили о тяжелом «долговом» детстве потомков своего близкого родственника с таким именем[153].
Это довольно симпатичное построение фамильной линии было уже подробно изложено мною под разделом с не лишенным апломба названием «Богданов род» и слыло исключительно достойным, как вдруг то достоинство «приказало долго жить» вместе с уходом из жизни самого илимского Федора. Дело в том, что ровно накануне мини-юбилея – полутора лет с начала моих активных архивных поисков – я для окончательного убеждения в надежности той версии изучил в РГАДА несколько дел Илимского острога начала XVIII века. И в одном из них – «Книге окладной денежного, хлебного и соляного жалованья илимским служилым людям» за 1704 год – сказано и об Иване, и о Федоре Черепановых. По ней, «оклад выбылой умершаго атамана казачья Семена Черепанова денег шесть рублей хлеба две четверти полторы осмины ржи две четверти овса полтора пуда соли … а за хлебное жалование служил с пашни у него сын Иван тринадцати лет». И еще в книге говорится о том, что в январе 1704 года рядовой казак «Тимофей Григорьев сын Попов» поверстан в Илимске в «пешью казачью службу вместо умершаго казака Федора Черепанова и в его оклад»>91. Отсюда следует, что если илимский Иван Черепанов и мог после 1704 года перебраться из Илимска в Верхоленск, то Федор – вряд ли. Впрочем, нельзя быть полностью уверенным, что в той записи нет ошибки. Случайной или умышленной, чтобы, скажем, скрыть позорный для илимского воеводы факт побега Федора – сына «целого» бывшего атамана и приказчика – от непосильной ноши надуманного долга его отца. Еще мне кажется крайне удивительным поверстание в атаманский оклад тринадцатилетнего отрока Ивана и то, почему в случае такой возможности в него ранее, сразу со смертью отца, не поверстали еще Федора.
Однако если илимский казак Федор Черепанов действительно умер в Илимске в самом начале XVIII века, то у меня на сегодня имеется лишь одна версия появления в Верхоленске посадского Федора Черепанова, и она основана на уже упомянутой переписной книге Якутского острога за 1720 год. В ней приведен абзац о том, что «Во дворе служилого Семена Григорьева сына Черепанова жена его сказала: ему, Семену, тридцать семь лет, а он послан Великого Государя на службу в Охоцкой острог. Сын его Иван двадцать недель. Подомники его Енисейского города сын боярской Аврам Корнилев пятидесяти пяти лет, да посацкой Федор Иванов сын сорока пяти лет»