Швеция изнутри. Как на самом деле живут в стране инноваций и IKEA? Екатерина Хохлова

В оформлении использованы иллюстрации и фотографии:

786Studio, AJENG FITIA SARI, Azalee, Berkahlineart, Burgua, ChekmanDaria, clelia-clelia, Derplan13, gfx_linex, Habiza19721, Irkhamster stock, Line addict, Minoti Rani, MP2021, Mykhailo Hnatiuk, NadzeyaShanchuk, Naser Ahmad, Oleksandr Drypsiak, Olga Rai, samui, Simple Line, ST Line Art, stockmatic, Tetiana Yurchenko, TiyoSakhi, vionaembun42, Yanina Nosova, YASMIN301, Petr Kahanek, xbrchx, Photosbypatrik, reuerendo, Kedardome / Shutterstock / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM

© Хохлова Е. Н., текст и фото, 2025

© Назарикова Т. А., литературная редактура, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

C чего началась моя шведская история? Может, с первой недели на редакционно-издательском отделении факультета журналистики МГУ, когда мы с одногруппниками узнали, что главным изучаемым иностранным языком для нас станет шведский? Мне он казался недосягаемой экзотикой, приравниваемой разве что к японскому. Мы сразу бросились записываться на факультатив английского, чтобы побаловать свои дипломы хотя бы одним нормальным языком, и каково же было мое облегчение, когда выяснилось, что шведский принадлежит к группе германских языков и имеет больше сходства с английским, нежели с японским.

Тогда, в 19 лет, я и подумать не могла, что вся моя жизнь так крепко свяжется со шведским языком, что я даже буду жить в Швеции. Шведский был для меня сказочным языком Карлсона и Пеппи, домомучительницы фрекен Бок, Эмиля и Лотты.

Я хорошо помню свое первое путешествие в Швецию.

Наверное, именно тогда я и влюбилась в эту фантастическую нордическую страну. Потому что в нее невозможно было не влюбиться.

После окончания университета я работала в нескольких книжных издательствах, где всячески пыталась продвинуть шведскую литературу на российский книжный рынок. Иногда мои старания вознаграждались успехом, иногда нет. Например, когда я предложила директору издательства опубликовать шведские триллеры, позднее пополнившие всемирные списки бестселлеров, он спросил: «А кто их читает сегодня?» – я ответила: «Немцы», а в ответ услышала «ну только немцы такое и читают». Сегодня же шведские триллеры читает весь мир. Так же директор отвернул нос и от «Петсона и Финдуса», что было только на руку издательствам, в итоге занявшимся шведскими триллерами и детскими книгами.

Я не сдавалась и продолжала бороться за то, чтобы русский читатель познакомился со шведскими книгами. И сейчас для меня нет подарка приятнее, чем переиздание «Серебряной Инны» Элисабет Рюнель, – книги, которую я предложила издательству «Текст» и самостоятельно перевела на русский язык. Второй тираж означает, что книга была оценена и ее первый тираж уже распродан (даже самая качественная скандинавская литература обычно не получет больше одного тиража).

Продвижение шведской литературы стало гораздо легче, когда я устроилась на работу в культурный отдел посольства Швеции в Российской Федерации. Теперь я находилась в кругу единомышленников, нам выделили бюджет, и перед нашей командой открылось больше возможностей: мы ездили по всей России, участвовали в книжных ярмарках, устраивали кинофестивали, концерты, встречи с писателями, лекции и семинары. Это было замечательное время. Омрачало его лишь отсутствие стабильности: все мои рабочие контракты были временными, и я не могла строить планы на будущее. Родители давили на меня, требовали, чтобы я «осела»: нашла стабильную работу, взяла ипотеку, купила квартиру, подарила им внуков… Нарисованные родителями перспективы зазывали меня в объятия постоянной работы и ежемесячных выплат по кредиту, поэтому перед ипотечным рабством я решила осуществить свою давнюю мечту.

Я всегда мечтала пожить за границей, почувствовать себя местной в чужой стране. Родилось это желание во время моей полугодовой учебы на севере Швеции в городе Умео по стипендии «Висбю» от Шведского института. Несмотря на то что жила я там зимой в полярную ночь, да еще и когда в Умео орудовал серийный маньяк Хагаманнен, жизнь в Швеции оставила в моей памяти потрясающие воспоминания: широкие северные реки, гранитное море, чернильные ночи, суперсовременные библиотеки и инновационные методы преподавания, плюшки с корицей. Я питалась замороженной «питтипанной», ходила пешком, стирая ноги до крови, и откладывала все деньги на поездки по Швеции, диски со шведской музыкой и книги. Именно там, в Умео, родилась моя «шведская мечта».

Как вы, наверное, знаете, устроиться на работу в Швеции человеку из России довольно трудно, учеба там достаточно дорогая, шансы получить стипендию во второй раз крайне малы, а для своего «опыта жизни в другой стране» я рассматривала только варианты с работой или бесплатной учебой. Например, преподавание английского в Китае (шесть рабочих дней в неделю и полное отсутствие отпуска). В итоге я получила приглашение на работу, требующую знания шведского языка, из Польши. Я думала: «Класс, проведу в Польше год, узнаю, как живут местные, посмотрю мир, вернусь домой, найду стабильную работу и возьму ипотеку».

Как вы уже догадываетесь, все пошло не по плану. Польша мне безумно понравилась с самого первого дня нахождения в ней. Я прилетела в «самый уродливый» город Польши Лодзь (Лодзь в переводе с польского означает «ладья», «лодка», поэтому в русском языке Лодзь женского рода) и сразу почувствовала себя как дома.

Наверное, мне так понравилось в Лодзи благодаря моим коллегам: впервые я работала со шведами, финнами и поляками на равных. В посольстве всегда было деление на «русских» и дипломатов. Дипломаты имели шведские зарплаты и держали дистанцию, чтобы нечаянно не разболтать какие-нибудь дипломатические тайны. В Польше же мы тусили со шведами, финнами, норвежцами в барах и клубах и знакомились со знаменитой культурой польских шотов. Вишнювка, малинувка, цитринувка (водочные настойки) – эти названия мои скандинавские коллеги запомнили очень быстро.

Особенность Польши как страны для эмиграции в том, что мало кто оказывается здесь намеренно, а не случайно и по самым неожиданным причинам. Например, моя знакомая бразильянка нашла своего мужа повесившимся у них дома. Его смерть стала таким шоком для нее, что она не смогла оставаться в родном городе и запросила у компании, в которой работала, перевод в другое место, и из доступного не оказалось ничего, кроме Польши. Она перевелась, а уже там снова влюбилась, на этот раз в поляка, а в Бразилию больше не вернулась.

Знакомый швед оказался в Польше, потому что одна симпатичная девушка-рекрутер позвонила ему и уговорила переехать. Только оказавшись в «бандитской» Лодзи (в прошлом у города была плохая репутация), он понял, почему использовались такие нестандартные «рекрутерские приемы».

Еще один знакомый, норвежец, приехал изучать медицину, так как в институтах Норвегии очень высокий конкурс, также эта страна не входит в Евросоюз, а в Польше образование было гораздо доступнее. Была в моем отделе и еще одна русская девочка. В Лодзь она переехала из центра Москвы. Она моментально выучила польский и сейчас живет в Польше с мужем, тоже, кстати, поляком.

Так что закономерно, что и я в Польше познакомилась с моим будущим мужем – не поляком и не шведом, а… голландцем. И когда он предложил переехать в Голландию, я согласилась, думая, что проблем с общением у меня там не возникнет, ведь голландский тоже относится к германским языкам и похож на шведский и английский. Мне было очень жаль покидать горячо любимую Польшу, но во мне еще не утихла жажда «повидать мир». До этого я была в Голландии только раз – ездила на велосипеде по тюльпановым полям, – и представление о стране у меня сложилось не совсем правильное.

В отличие от Польши, Голландия мне не понравилась с первого дня – плоская перенаселенная страна с практически одним болотным камышом вместо природы, серым небом и непрерывным дождем. Кроме того, в стране преобладал ярко выраженный капитализм вместо шведского и польского социализма. Мои коллеги обедали хлебом с сыром, не отрываясь от монитора компьютера, и даже не трудились запомнить мое имя. Так я узнала, что эмиграция бывает разной. Поэтому, когда спустя несколько лет муж внезапно предложил по его работе переехать в Швецию (он не любитель северного климата и никогда о ней даже не заговаривал), я, не думая ни секунды, ответила «ДА».