Ничем примечательным этот человек, по сути, не выделялся. В Америку послали абы кого, в колонии на непрестижную должность (чему сам новый главнокомандующий в Новом Свете вряд ли был особо рад).

Генерал отличался непростым характером. Он был неуживчивым, тщеславным, амбициозным, высокомерным человеком и, соответственно, не очень подходил на роль командующего и администратора того непростого театра военных действий, который ему выделяли. Здесь требовались талант дипломата и определённая гибкость, качества, которыми Брэддок не обладал ни в коей мере.

Фраза: «С этими солдатами я дойду хоть до Монреаля» также принадлежала ему.

Брэддок был профессионалом европейской войны – но не американской. А здесь имелась своя специфика, ему, ветерану кампаний 1710-1713 и 1744-1748 годов, незнакомая.

Прежде всего, Брэддок сильно недооценивал местный элемент. Тех же колонистов он откровенно презирал и не стеснялся говорить им об этом в лицо, колониальные офицерские звания (всех этих «доморощенных» полковников и генералов) не воспринимал вовсе. К индейцам генерал относился с максимальным пренебрежением, проигнорировав их главные достоинства – разведку и боевое охранение колонн на марше.

За что в итоге и поплатился. Проведённая им кампания надолго стала в Тринадцати колониях символом провала при большом количестве задействованных ресурсов).

20 февраля 1755 года Брэддок высадился в Хэмптоне в Вирджинии (не самом удачном месте для высадки, из-за удалённости места) и, после недолгих размышлений, повёл своих ирландцев вверх по Потомаку. Путь его лежал в пенсильванскую Александрию, где заседал военный совет колоний. Здесь планировалось довести численность батальонов полков до 700 штыков и подготовить материальную базу для грядущего вторжения.

(Штат полков был более 1000 человек с офицерами. 700 солдат определил сам Брэддок после первого знакомства с колонистами, которых охарактеризовал, как ленивую индифферентную массу)

Тот факт, что ирландцы были закоренелыми католиками, а набирать предполагалось протестантов, особо никого не смущал. Стоит отметить, что Брэддок всё же попытался компенсировать конфессиональные противоречия, мобилизуя англичан-католиков в Мэриленде и отводя новобранцев в отдельные подразделения.

(Туманный Альбион вообще любил посылать не самые лояльные части за океан восвояси, подальше от дома. Тех же ирландских католиков, вечно неспокойных горцев-шотландцев, строивших свои батальоны и полки по клановому принципу, «героев» восстания 1745-1746 годов. Так лондонский королевский двор избавлялся от сепаратизма на островах метрополии).

Между тем как (ещё до прибытия Брэддока) представители 12 из 13 колоний (без Джорджии) совещались. Это была первая их ассамблея, достижение Бенджамина Франклина, ею они стремились воспользоваться каждый по-своему.

Массачусетс в лице Уильяма Ширли ратовал за решительное нашествие на Канаду. Губернатор самой северо-восточной колонии уже имел перед глазами секретный план Фокса-Питта, и потому стремился выжать из него по максимуму. Он пока ещё не начал формировать подотчётные ему полки (получивший номера 50-го и 51-го Пеших), но уже ожидал от новой войны многого (например, общего похода на Монреаль).

В его лице амбициозный и нетерпеливый (несмотря на возраст) Брэддок мог встретить единомышленника. Как и в лице вирджинского губернатора Динвидди, игравшего существенную роль в утверждении военного бюджета южных колоний.

В этот котёл противоречий прибыл и погрузился Брэддок, появившись в Александрии во главе своих 44-го Халкета и 48-го Данбара Пеших полков, шедших под развёрнутыми знаменами. И сразу оказался вовлечён в местные колонистские интриги. Они ему, как человеку военному, сразу не понравились.