Качество этих войск было разным. Во введении приводился отзыв о канадских милиционерах, как о бойцах, отлично подготовленных для дальних рейдов в суровых условиях бойцах.

Это было верно для небольших рейдовых отрядов под хорошим командованием канадских офицеров, которые использовались в прежних войнах. При расширении масштабов военных действий, когда помимо отрядов «лесных бродяг» и хороших охотников возникла необходимость тотального ополчения, среднее качество отрядов соответственно упало. Как писал Чамберс: «среди них было мало отставных солдат, они мало тренировались и оставляли желать лучшего».

Впрочем, бывали и исключения. Тот же канадский партизан Репентиньи сумел сколотить волонтерский отряд ополчения, остававшийся вполне на высоте.

Проще говоря, канадские ополченцы служили вспомогательными и универсальными силами, которыми затыкали второстепенные направления. Например, не только в боях и набегах, но и на строительных, перевозочных работах. Тотальная мобилизация ополчение, кроме снижения качества отрядов, таила в себе и другую, ещё большую опасность –окончательно подрывала и без того слабую экономику колоний.

Англичане (у которых ресурсов было больше) для малой войны пошли по пути создания специализированных формирований. Для рейдов набирали рейнджеров (что-то вроде тогдашнего спецназа), для транспортного обслуживания сколотили два полка, лодочников-батоменов и вагонеров, которые перевозили грузы для действующей армии по рекам и по дорогам. Численность полков достигла в 1759 году значения в 4000 человек (по 2000 бойцов на полк).

(Кстати, родоначальником легендарных рейнджеров, предков нынешних спецназовцев США, был вовсе не знаменитый Роберт Роджерс, фальшивомонетчик, решивший за деньги послужить королю. Ещё в 1744 году создали две роты по 60 стрелков, из стоунбриджских индейцев и американских колонистов, отправившихся защищать Аннаполис – Порт-Рояль.

Прославленным командиром одной из рот стал капитан Горхэм, ветеран боевых действий. Именно он в 1747 году пытался предупредить массачусетсцев Нобла перед разгромом при Гран-При. В 1755 году на полуострове Новая Шотландия уже имелось семь рейнджерских подразделений численностью от 90 до 95 человек каждое).

Расцветки обмундирования были следующие. Англичане имели в основе линейных войск красный мундир с белыми элементами (очень заметный, за что годы спустя, во время войны за Независимость, американские колонисты прозвали их «омарами» и «красными мундирами»).

80-й полк лёгкой пехоты, созданный в процессе войны, а также рейнджеры обладали своей собственной экипировкой, позволявшей лучше маскироваться в лесной местности. Американское провинциальное ополчение также имело свою собственную униформу, довольно отличную. Так, цвета полков милиции Нью-Джерси и Вирджинии были синими (из-за чего их путали с французами).

Форма французских частей (что линейных, что колониальных) была унифицирована. Кафтан-жюстакор, одеваемый поверху, был грязно-белый, почти серый, что у королевских регулярных полков, что у колониальной морской пехоты.

Отличие имелось в деталях: в полках Ля Сарр, Королевского Руссильона, Лангедока и Королевы это был белый с синим, Берри, Гиени и Беарна – белый с красным. Различным также был цвет рукавов (красных или синих), пуговиц и галунов на шляпах (серебряных или золотых). Барабанщикам и артиллеристам всех частей был положен синий с красным.

Впрочем, стоит отметить, что светло-серый жюстакор французского пехотинца (и бойца Вольных рот) – фактически одежда на холодный период. Лето в Канаде жаркое и солдаты Вольных рот, помимо того, что имели в одежде много индейских элементов, жюстакор не носили, оставаясь в камзоле – а он как раз синий.