Было некоторое количество лесопилок. Но строевой лес, не в последнюю очередь из-за больших расстояний, не играл большой роли в экспорте колонии. Местное же судостроение из-за полной неразвитости смежных отраслей при французском правлении налажено не было.

Уже отмечалось, что в колонии было небольшое количество крестьян относительно непроизводящих слоёв населения – солдат, чиновников, купцов и представителей торговых кампаний, завязанных на добычу пушнины через королевские лицензии. Собственно, этот факт и превращал колонию в дотационную.

Без сомнения, эта проблема осознавалась на протяжении всего французского владения Канадой. Прежде всего она понималась крупными держателями земельных владений, на которых нередко просто некому было работать. Однако на пути её решения вставали многие препятствия: сеньориальная система владения землёй, бюрократическая система управления и, увы… ориентированность колонии на торговлю мехами.

Все эти факторы оказывались взаимосвязаны между собой. Установление прямого королевского управления колонией, бывшее благом в начале, с течением времени становилось палкой о двух концах.

Хотя в колонии от имени короля – главного собственника всех земель – осуществлялись значительные земельные пожалования, значительные их участки долгое время оказывались неразработанными. Такая ситуация возникала из-за низкого уровня иммиграции, значительно отстающей от соседних английских колоний. Французские сеньоры совершенно не желали, чтобы их крестьяне убывали в далекие страны, да и сами крестьяне вовсе туда не стремились (ждать их там могли те же феодальные повинности местным сеньорам).

Поэтому слой крестьян-цензитариев – абитанов – в Канаде пополнялся бюрократическими методами. Причём это делалось путем нередко насильственной отправки зафрахтованных слуг, которые по истечению трех лет получали право осесть на земле (и, соответственно, нести феодальные повинности местному сеньору), а также предоставления возможности поселения на земле отслужившим шесть лет солдатам Вольных рот.

Последние, кстати, отнюдь не всегда стремились этим правом воспользоваться. Нередко отставные солдаты предпочитали или вернуться во Францию, или продолжить службу, или встать на путь свободного траппера – курьера де буа, «лесного бродяги».

Подобные меры предпринимались крайне неравномерно и зависели в основном от личностного фактора. Акции Кольбера и Талона сводились на нет большим количеством французских и местных чиновников, предпочитавших личную выгоду развитию королевских владений.

Наконец, торговля мехами отвлекала значительное количество потенциальных абитанов. Сложностям разработки участка, феодальным повинностям местному сеньору и церкви всегда была альтернатива «лесного бродяги» – вольного охотника за пушниной. Разумеется, это не устраивало местную земельную аристократию и церковь, и имелся институт лицензирования добычи пушнины.

От продажи лицензий королевский двор фактически и получал основные доходы от Канады, позволявшие хотя бы содержать местный бюрократический аппарат и Вольные роты. Хотя коррупция в среде чиновничества Канады позволяла закрывать глаза на «лесных бродяг», занятых в единственном доходном промысле колонии.

В результате удивление вызывал не сам факт зависимости Канады, а то, что в удачные годы колония могла самостоятельно обеспечивать себя хлебом и даже вывозила зерно в Вест-Индию. Доля экспорта зерна доходила в удачное время до 17% от всего экспорта колонии. Увы, не все годы были удачными, а отвлечение и без того немногочисленных абитанов в отряды милиции в случае войны полностью ставило колонию в зависимость от поставок метрополии.