Мансур такому людскому упорству не слишком и удивился: он этого ожидал. В стране шла война, в городе свирепствовали банды, поэтому люди боялись. Нельзя судить человека за то, что он боится. Он боится оттого, что не видит рядом с собой той силы, которая могла бы его защитить и уберечь. Такой силой, здраво рассуждая, должен был быть Мансур, но… Вот именно «но». Сколько же всего скрывалось за этим коротким словом! И прежде всего бессилие официальной ливанской власти и в том числе Мансура, как представителя этой власти. Так за что же судить людей, которые опасались быть свидетелями? Прежде всего необходимо было судить самого Мансура – за то, что он не может защитить этих людей, не в силах дать им уверенность и надежду на спокойную жизнь.

А из всего этого следовал удручающий, но по-своему закономерный вывод: вряд ли Мансур при всем своем старании нападет на след похитителей. Нет, когда-нибудь он это сделает, потому что он – упорный, честный и умелый полицейский. Да вот только это самое «когда-нибудь» для такого случая, как похищение людей из иностранного посольства, не годилось. Здесь нужно было другое – стремительность и точность действий, а для этого нужна была правдивая информация. Потому что как можно действовать стремительно и точно, если ты не знаешь, в какую сторону тебе кидаться?

Нет, кое-что Мансур все же знал, а больше того – догадывался. В Бейруте, в других ливанских городах и за их пределами действовало множество всяких банд – и крупных, и мелких, и каких только хочешь. Война и сопутствующая ей разруха, как известно, раздолье для всякого рода разбойников.

Большинство таких банд не имели ничего общего с политикой – это были обычные стервятники, чуявшие поживу. Но были и такие банды, которые косвенно или напрямую касались такого дела, как политика. Такие банды имели своих покровителей – как внутри страны, так и за ее пределами. Эти покровители сидели так высоко и настолько обезопасили сами себя, что полицейскому инспектору Мансуру дотянуться до них было невозможно. Разумеется, и те бандиты, которых они опекали, так же были надежно защищены – тем или иным способом. И проникнуть в эти мутные сферы Мансур просто так не мог – у него-то как раз не было никаких покровителей. Он не желал иметь подобных покровителей, потому что он был честным человеком. Он чурался всяческой грязи, связанной с политикой.

Так вот. Агентурные данные, которые имелись в распоряжении Мансура, свидетельствовали о том, что в настоящее время одна из самых опасных банд, имеющая, так сказать, политический колорит, это «Орлы пустыни». Скорее всего, это именно они и похитили людей из советского посольства. Тем более что и у самого посольства также имелись данные, что похищение – это дело рук именно этой самой банды. Ну а если сведения, полученные из разных источников, совпадают, то значит, так оно и есть на самом деле.

Итак, то, что к преступлению имеют отношение «Орлы пустыни», было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что Мансур предположительно знал, в каком направлении ему необходимо вести поиски. Плохо – потому что подступиться вплотную к «Орлам пустыни» у него возможности не было. А если он каким-то образом и подступится, то, скорее всего, это будет его последнее удачно раскрытое преступление в жизни. Для тех, кто опекает «Орлов пустыни», Мансур всего лишь досадная помеха. А помехи устраняют. И если так, то и найти похищенных людей он, наверно, не сумеет. Но при этом и отказаться от розыска он также не сможет. Он был полицейским, государственным служащим, и никто не давал ему такого права – отказываться от расследования преступления…