– Зачем? – спросил Мансур.

– Они мне ничего не объяснили, – ответил на это охранник. – Сказали лишь, чтобы я был наготове. То же самое, думаю, они сказали и второму охраннику.

– Что значит – быть наготове? – уточнил Мансур.

– Вчера они со мной встретились и объяснили, что я должен буду делать сегодня…

– Точнее! – потребовал Мансур.

– Они сказали, что сегодня совершат налет на посольство, – пояснил охранник. – Я спросил, зачем им это нужно, но они сказали, что это не мое дело.

– И в чем же заключалось твое дело? – спросил Мансур.

– Я должен был сделать так, чтобы другие охранники не стали стрелять в тех, кто будет нападать на посольство, – ответил охранник. – Те, кто нападает, не хотели, чтобы в них стреляли. Они вообще не хотели никакого шума, они рассчитывали все сделать быстро и тихо.

– И что же, ты выполнил их просьбу? – спросил Мансур.

– Да, – сказал охранник. – Я выполнил… Я убедил других охранников, чтобы они не стреляли. Сказал, что нас мало, а тех, кто нападает, – много. Поэтому если мы станем стрелять, то все погибнем. Лучше убежать. Погибать никто не хотел, и все убежали. Кроме меня и еще одного. Нас ударили по голове, но не слишком сильно. Мы сделали вид, что потеряли сознание. Такой был уговор.

– Понятно, – сказал Мансур и спросил: – Зачем ты это сделал?

Охранник долго молчал, было видно, что ему очень не хочется отвечать на этот вопрос. От ответа зависело многое – может быть, даже его жизнь.

– Они пообещали мне заплатить, – ответил наконец охранник.

– И что же – заплатили?

– Половину, – ответил охранник. – Другую половину обещали заплатить потом…

– Понятно, – произнес Мансур.

Он прикрыл глаза и умолк. Молчал он довольно-таки долго. Он сидел напротив полицейского-предателя, и казалось, что он улыбается загадочной и страшной улыбкой. С этой улыбкой и с закрытыми глазами он походил на таинственного восточного идола. Идола, от которого немыслимо ожидать пощады и даже – снисхождения.

– Кто они такие? – спросил он наконец, не открывая глаз.

– Я не знаю, – торопливо ответил охранник. – Я и вправду этого не знаю! Они мне ничего не говорили… Они лишь пообещали мне деньги. Много денег! А я бедный человек. У меня большая семья, а мой дом разрушен.

– И это все?

– Да, все, – сказал охранник. – Хотя… Еще они сказали, что сражаются за Ливан. За светлое будущее страны. Такое будущее, в котором никогда не будет войн и все будут жить мирно и богато.

– Ты мог бы их узнать?

– Нет, – ответил охранник. – Они приходили ко мне ночью, и их лица были закрыты. На посольство они также нападали с закрытыми лицами…

– Да, – произнес Мансур отстраненным голосом: казалось, что он разговаривает сам с собой. – С закрытыми лицами…

– Что со мной будет? – спросил охранник испуганным и заискивающим голосом. – Я, конечно, понимаю… я не должен был так делать, но… я готов искупить свою вину. Помочь их поймать… тех, которые… Вы только скажите, что мне надо делать, и я сделаю все, что вы прикажете! Я не обману!

Но Мансур ничего не ответил. Он лишь подал молчаливый знак, и охранника увели.

А Мансуру нужно было осмотреть машину и попытаться найти хоть какие-то следы, которые могли бы привести к похитителям.

…Осмотр машины и прилегающей местности ничего, по сути, не дал. Никаких видимых следов, никаких второпях брошенных предметов Мансур с подчиненными не обнаружили. Свидетелей нападения установить также не удалось. Конечно, свидетели были, потому что нападение произошло в городе, а в городе множество людей. Однако это была лишь теория. На практике же никто из жителей близлежащих домов не пожелал свидетельствовать, все в один голос утверждали, что ничего не видели и не слышали.