– Ты не слышишь меня? – Вика задала вопрос с апломбом, но больше «учительским», а не искренним. «Он что же, «свое» получил и теперь можно меня не замечать? И плевать на то, что я прошу!»

Она вспомнила вдруг, как на «посиделках» у Шапкиных Толик обидно и при всех назвал ее глупой. Пусть не назвал, но дал всем понять, что он ее глупой считает. Да, он сказал, уже и неважно что, но сказал, будто сам умнее всех! И сказано было обидно и уничижительно!

Ей захотелось обидеться. Мужчина это почувствовал загривком.

– Хорошо, хорошо, вот, убрал.

«Было бы правильнее вставить маленький код на «ассемблере» – будет быстрее», – Толик был программистом.

«Как он раздраженно захлопнул дверцу шкафа, как будто я придираюсь и требую чего-то необыкновенного. Как они врут, господи, как врут, что готовы на все, что звезды с неба достанут и на стол высыпят, а сами получат – и забыли!»

Вика обиженно достала из-под стопки полотенец из шкафчика маленькую шоколадку.

Обертка зашуршала.

– Викуся, дай кусочек.

«Откуда у девчонок всегда припрятаны конфеты? И, главное, где?»

Шоколад был горьким и пах.

«Ладно уж, пожалею тебя. Сам-то никогда не догадаешься сделать сюрприз и что-нибудь сохранить. Вот конфеты – их же на видном месте нельзя держать! Всю коробку готов за раз съесть, если не уберу».

– Только кусочек, – Вика убрала шоколадку.

– Я хотела испечь «шарлотку».

«Если он уткнется сейчас в «комп» и скажет: «пеки», значит, я его умнее».

– Пеки. А чего ты от смеха киснешь?

– Ничего. А потом я подумала, может, ты сходишь и купишь мороженое?

«Проверить или нет? Почему бы не проверить? Глупый …и такой милый».

Вика обняла сзади Толика за плечи и коснулась тихонько губами его уха.

– Мы поедим мороженое, выключим свет…

«Вообще-то, только что было, не хочется, да и не получится. Цикл не забыть перенести. А вдруг, ей не хватило? Вдруг, я, как партнер, никудышный – слабенький, вяленький. А если получится – о! А «прогу» тогда ко вторнику сделаю».

Мороженое продавалось недалеко и прошло минут двадцать.

Они съели по кусочку, легли, и Вика посмотрела на стул. Стул стоял аккуратно задвинутый, без рубашки, которая висела в шкафу и больше не отвлекала.

И Вика блаженно закрыла глаза.

…

Зов короля.

Если вы спросите какого-нибудь вислогубого историка: сколько жен было у Английского короля Генриха Восьмого, он, нагло и бесстыже светясь глазенками, обученными врать по первому приказу (а врать для историка – первейшая задача! Сегодня князь Мстислав Удалой – чудо что за парень: и вояка, и неглупый весьма, а завтра этот же князь – гнида, своих же бил, единоверцев), историк этот начнет, загибая пальцы пересчитывать: Екатерина Арагонская, Анна Болейн, Джейн Сеймур… – шесть! Проклятые фальсификаторы истории человечества!

Вам повезло – вы встретили меня, я открою вам истину.

Дело было в мае 1509 года. Юный принц Генрих вместе со своим приятелем Чарльзом Брэндоном и совсем юным сэром Эдуардом графом Честерским – они были втроем – отправился на охоту. Молодых людей влекла конечно же королевская добыча – королевский олень, а олени в то время в большом количестве водились в лесах графства Глостершир, что на границе с Уэльсом. Погода была отличной: дубы и буки поэтично сверкали молодой листвой, поляны между деревьев были покрыты словно гобеленами цветущими колокольчиками и ирисами, дрозды, естественно, пели.

Молодые джентльмены, смеясь и рассказывая друг другу свежие придворные сплетни, ехали на благородных, кормленных овсом, конях, загонщики, в шитых золотом куртках, шли поодаль, но звуки их рогов были слышны, слышен был и лай собак. Вдруг погода стала кукситься. Небо затянула британская серая мгла, стал накрапывать противный, тихий дождик, звуки охоты стали приглушеннее, а вскоре и вовсе стихли, и молодые охотники остались втроем – без слуг, без пищи, без укрытия. Тетивы на арбалетах отсырели – об охоте уже нечего было и думать, думать надо было о месте ночлега, и тут до их ушей донесся слабый звук колокола.