– Лови скорее! – кричал пухлый на тощего, сам не зная, куда бежать.

– Где я теперь это найду? – злился тот, мечась по склону, как вдруг остановился. – А что компас?

– А что компас? – в сердцах переспросил толстяк и сунул механизм товарищу под нос. – Сошёл с ума! Как, по-твоему, он может показать несколько целей сразу, когда они разбежались?

Ещё долго в ночи слышались крики и споры двоих людей. Не помня себя от страха, шуршики неслись как можно дальше от ловцов, и лишь когда стало совсем тихо, осторожными перебежками начали подниматься в гору – как и велел старший.

Когда рассвело, братия собралась у корней единственной сосны, растущей в окрестностях. Малыши стянулись к ней, не сговариваясь, потому как в былые времена любили кучковаться на корявом стволе старой ольхи посреди Журавлиных болот. Шуршики рассаживались по ольхе как сороки и устраивали трескотню, обсуждая какую-нибудь историю Старого Почтенного Журавля. Кто же знал, что эта привычка сыграет им на руку в столь опасный момент?

Как только к сосне прибежал последний малыш, они стали держать совет, как быть дальше.

– И дорогу мы потеряли, – беспокоились шуршики. – И та штука умеет нас находить. Что же делать? Что делать?

Тут в небе послышался птичий крик, и быстрая тень на миг закрыла солнце.

– А что если подняться ещё выше? – воскликнул кто-то из старших. – Сверху видно горы. Сверху видно поля. И дорогу может быть видно.

– Точно, точно! – запрыгали младшие. – Сверху видно всё!

– Решено! – предводитель отряда ударил одним кулачком о другой. – Поднимемся выше!

Весь день шуршики упорно взбирались в горы. Они карабкались и шли, шли и карабкались, а те всё не кончались. Преодолев очередную часть подъёма, крохи в надежде оборачивались назад, ожидая, что увидят дорогу, но перед ними опять представали отроги гор.

Ближе к вечеру путешественники добрались до карниза, нависшего над глубокой пропастью. Стоило им глянуть вниз, и у них закружились головы. Шуршики растянулись цепочкой и, прижавшись к скале, стали осторожно пробираться вперёд, ощупывая каждый камешек перед собой. Таким образом они шли до темноты – ведь шуршиные шаги очень маленькие, особенно если идти так страшно.

Когда опасный путь закончился, перед малышами выросла каменная лестница. Она была невероятно крутой, и подниматься по ней оказалось даже сложнее, чем идти по карнизу. Каждая ступенька чуть ли не вдвое превышала шуршиный рост, и крохам приходилось несладко. Но, как всегда, их выручал командный дух: сначала шуршики подсаживали одного собрата на ступеньку, затем он хватал за ручки и подтягивал к себе другого. После этого каждый тащил ещё по одному шуршику – и так до тех пор, пока все не оказались наверху.

– Где это мы, братцы? – устало плюхнувшись на землю, спросил последний шуршик, оглядывая темноту.

Судя по тому, что углы зданий угадывались лишь вдалеке, шуршики оказались на большой площади, а перед путешественниками стоял высокий тощий силуэт, который пялился на них в упор сверху вниз.

– Кто это?

– Почему он на нас смотрит? – растерянно перешёптывались малыши, на всякий случай прячась друг за друга.

– Должно быть, это пеликан! – разъяснил предводитель, который вспомнил один из чудесных рассказов Старого Почтенного Журавля. И поспешно добавил, пока никто не успел усомниться в его словах: – Это такие большие люди, которые живут в горах. При встрече с пеликаном главное – выказать ему уважение.

Переглядываясь и мигая, шуршики стали осторожно подходить к «пеликану». В этот момент небо прояснилось, и свет луны упал на его голову и лицо. О, оно не имело ничего общего с человеческим! На лбу чудища красовались двое острых рогов и три глаза, а от уха до уха растянулся широкий зубастый оскал.