Посуровели лица солдат и офицеров, когда им сообщили приказ Генштаба.

Что нас ждало за этими высокими горами? Есть ли там дороги? Пройдет ли техника? Как нас встретят афганцы? В каком качестве мы будем там находиться? Какие боевые задачи придется решать нашей части? Как будет организовано наше снабжение? Ведь с собой мы брали питания и боеприпасов только на первый случай, всего на несколько недель.

На эти и другие вопросы ответ мог дать только Афганистан…

Ил-76 поражает размерами, когда стоишь рядом с ним, подавляет своим объемом сидящих внутри него. Не каждый день приходится летать на таком гиганте. Ровно гудят двигатели, ярко светит сквозь иллюминаторы июльское солнце. В самолете стоит приглушенный гул разговоров. На сиденьях, на полу сидят, лежат офицеры, прапорщики, солдаты. Нет-нет да и видишь гражданских лиц. Чемоданы, вещмешки, сумки разных размеров и расцветок дополняют эту картину. У всех настороженные, сосредоточенные лица. Изредка слышно ойканье, когда самолет проваливается в воздушную яму. Некоторые офицеры дремлют или делают вид, что дремлют, скорее второе. Ведь наш самолет летит на высоте десять тысяч метров из Ташкента в Кабул. Расчетное время полета – 1 час 45 минут.

105 минут мы будем вместе. Мы – это свыше двухсот военнослужащих различных родов войск, направленных на замену нашим военнослужащим, находящимся в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане с декабря 1979 года.

Я смотрю на часы – 8:45 ташкентского времени, 6 июля 1981 года. В памяти пронеслись сумасшедшие дни подготовки к спецкомандировке в Демократическую Республику Афганистан…

На второй день отпуска, 20 апреля 1981 года, я не успел никуда уехать, меня вызвал в отдел Крайнов А. Н. и начал расспрашивать о здоровье, о семье, о планах на отпуск и так далее. Я удивился, с Крайновым у нас были чисто служебные отношения, никогда он ни у кого не интересовался подобным – и вдруг такая забота. Я ответил:

– Все нормально. Давай, Анатолий Николаевич, не темни, говори, зачем вызвал.

В ноябре 1980 года у нас со Светланой родился второй сын Алеша, старшему Саше исполнилось в марте пять лет. Крайнов никогда не отличался дипломатичностью, был прямолинеен и поэтому выдал:

– Решением руководства вы направляетесь на медкомиссию для выяснения пригодности к службе в жарких районах.

Я спросил:

– А где жарче, чем у нас в Средней Азии?

Ответ был прост:

– В Афганистане.

Для меня неожиданностью это не было, я знал, что большинство войсковых соединений, вошедших в Афганистан в декабре 1979 – январе 1980 годов, было из ТуркВО и САВО. Кроме того, Селин А. К. на совещаниях неоднократно заявлял, что многим из нас придется побывать в ДРА, заменяя оперработников, вошедших с войсками в числе первых. Тем более если ты там уже побывал.

Конечно, эта новость радости Светлане не доставила, так как Лешке всего шесть месяцев, Сашке идет шестой год. У нас до года даже не разводят, а здесь «по желанию» отправляют на войну, и ты должен еще радоваться. Мои родители живут в Узбекистане, отец прикован к постели, мать не может его оставить, родители Светланы на Дальнем Востоке, тоже в возрасте, так что с какой стороны ни подойди, быть ей одной с детьми в далеком гарнизоне. Были и слезы, и долгие разговоры, но в конце концов решение было принято однозначное: интернациональный долг надо выполнять, к тому же это моя профессия – Родину защищать.

О том, что происходит в Афганистане, я знал не понаслышке. Уже приезжали в гарнизон Кубатов Джумалы и Елизаров Саша, награжденные за боевые действия: Джумалы – орденом Красной Звезды, Саша – медалью «За боевые заслуги». Мы с волнением слушали их рассказы о боевых буднях полка, с которым я заходил в Афганистан, о делах конкретных офицеров, которых я знал лично. Эти ребята были первыми, в кого стреляли душманы, надеясь уничтожить вместе с ними и первые ростки народной власти.