На следующий день меня пригласил к себе Утяшев и сказал, что в эскадрилье, по данным их агентуры, готовилась операция по контрабанде в Союз партии кристалона, купленного в Афганистане для перепродажи и получения прибыли офицерами эскадрильи, но они ее пресекли, и теперь материал будет сдан в прокуратуру дивизии, а затем реализован в дуканах Кундуза, а деньги будут перечислены в Союз.

Еще через день мне звонит один из работников Утяшева и предлагает поехать в Кундуз, где переводчик Утяшева будет сдавать изъятый материал в магазин. Нечасто была возможность побывать в Кундузе, я дал согласие, и на следующий день мы на нескольких БМП выехали в Кундуз. Переводчик, таджик по национальности, о чем-то говорил с афганцами, сдавал им материал, а мы глазели на магазины, на афганцев, на эту экзотику – в общем, нам и дела не было до того, чем занимался переводчик. Дело было сделано, и мы вскоре поехали назад в гарнизон. По приезде Утяшев поблагодарил переводчика за сделанное дело, а нам сказал, что мы заслужили поощрение за участие, хотя мы только сопровождали его, не более. Еще через день Утяшев каждому из нас четверых, сопровождавших колонну, вручил по магнитофону «Трайдент» за обеспечение операции по реализации оперативной информации по контрабанде материала эскадрильей Ми-24 Кундузского гарнизона. Эскадрилья была отдельной и командованию моего полка не подчинялась, и поэтому реализацией оперативных данных занимался Особый отдел 201-й дивизии.

Я через день доложил своему начальнику о данной операции и получил указание изложить это все справкой, что я исправно и сделал.

Впоследствии этого документа не нашлось в архиве Особого отдела по авиации 40-й армии, что стоило мне должности и службы в органах КГБ. А пока жизнь в Афганистане только набирала обороты.

Одна из моих эскадрилий располагалась в гарнизоне Файзабад, куда я входил с 860-м отдельным полком из города Ош, где он и располагался. Командовал эскадрильей Герой Советского Союза майор Василий Щербаков по прозвищу Рыжий. Этого невысокого, крепкого офицера знали во всем Афганистане. Герой. Его эскадрилья наносила душманам всегда неожиданные удары, уничтожала их склады, засады на дорогах. Неутомимым летчиком был Василий Щербаков. По несколько вылетов в день, в условиях жары, под обстрелом пулеметов ДШК он всегда точно выходил на удар, под огнем вывозил раненых советских и афганских бойцов, доставлял боеприпасы, продукты питания.

Василий Щербаков был удостоен высокой чести представлять коммунистов Афганистана на XXVI съезде КПСС. Впоследствии Щербаков – слушатель Военной академии им. Ю. А. Гагарина.

Вот в эту эскадрилью я и полетел 26 июля с экипажем вертолета Ми-6, который доставлял горючее и продукты. Было очень жарко, вертолет, несмотря на его большие размеры и груз, бросало то вверх, то вниз. До Файзабада лету минут 40. Внизу желтая выжженная земля, попадались отдельные кишлаки, поля с убранным урожаем, его молотили дедовским способом – коровами топтали снопы, а затем вручную молотили и веяли. Это в нашем-то ХХ веке.

Файзабад – маленький городок, запомнившийся мне еще по первому пребыванию в Афганистане при вводе войск в 1979 году, расположенный по берегам бурной горной речки Кокчи в ущелье, а кругом – горы высотой более 3 500 метров. Узенькие улочки с расположенными на них дуканами (магазинами) создавали восточный колорит. Та же пестрота нарядов, шум базара, настороженность во взглядах. И полное отсутствие женщин. Сплошной мужской коллектив. Я уже говорил, что у афганцев большие семьи, детей рождается много, и не все они, конечно, выживают. Многие болеют рахитом, немытые, чумазые, полуголодные. Разве выдержит сердце настоящего русского человека при виде этих умоляющих невинных глаз? Их отцы, старшие братья ушли в банды, их, очевидно, мало беспокоила судьба оставшихся детей. Я позже задавал вопросы задержанным бандитам о причинах такого отношения к детям, и ответ меня поражал: