В самый разгар этого воображаемого раздела пришло сообщение о выдвижении Наполеона с двумя новыми армиями навстречу союзникам. Когда императоры опомнились, было поздно. Жестокий враг, как не срубленный до конца бамбуковый лес, снова восстановил силы и угрожал самонадеянным монархам.

Впрочем, австрийские, английские и прусские военачальники, словно забыв, кому обязаны победой, в один голос твердили, что новые армии Наполеона слишком сырые и необстрелянные. «Мы сокрушим их еще быстрее, чем под Ульмом!» – заверяли они. Суворов отчаялся привести монархов в чувство и переживал, что мы теряем драгоценное время. Его никто не слушал.

Более того, поскольку Александр Васильевич, в силу своего положения, мог высказывать императорам правду в лицо и в полной мере пользовался этой возможностью, вскоре он быстро стал неугоден. Неугомонному старику снова отдали маленькую Подольскую армию численностью тридцать тысяч человек и отправили на юг Франции. При этом формально Суворов остался главнокомандующим.

Молодые императоры теперь надеялись сами довершить разгром Наполеона. Они имели полное основание так считать, поскольку собрали под своим началом громадные силы. Русские войска насчитывали сто пятьдесят тысяч солдат. Австрийские – что восемьдесят, англичане высадили на побережье Франции пятидесятитысячный десант. Пруссия торопливо, боясь опоздать к разделу пирога, вела к границам сто двадцать тысяч войск.

Все эти силы, однако, двигались неравномерно и разрозненно, на большой территории, от Северной Германии и до Скандинавии. Суворова, как уже было сказано, отправили далеко на юг, чтобы не мозолил глаз. Медленно, словно гигантские галапагосские черепахи, силы союзников вторглись во Францию и направились к Парижу.

На все эти маневры ушло все лето и уже настала осень. Из-за всеобщей мобилизации во французских провинциях катастрофически не хватало мужских рук. Банды грабителей и убийц безнаказанно разгуливали по городам и селам, полиция не смела им противостоять.

Небольшая Подольская армия Суворова вошла с юга во Францию и быстрым маршем направилась к Парижу. Крайне разозленный на молодых императоров, Александр Васильевич решил преподать им урок и добраться до Парижа быстрее них.

Это было в какой-то мере ребячеством, но в то же время генералиссимус надеялся поторопить монархов. В свое время он пытался точно также расшевелить Потемкина во время осады Очакова. Как известно, это не удалось, только зря потеряли солдат.

Впрочем, быстрый марш оказался невозможным из-за отсутствия снабжения и яростного народного сопротивления. В свое время, еще в 1799 году, Суворов предсказывал, что иностранное вторжение во Францию вызовет сильнейший национальный подъем и взрыв патриотизма.

– Весь народ встанет на защиту родины, – проницательно указывал полководец и повторил эти же слова императорам, охваченным горячкой завоеваний. – Потому что наше дело из справедливого превратится в захватническое.

Александр Первый, однако, вполне резонно возразил ему, что пока во главе Франции стоит Наполеон, в Европе не будет мира и спокойствия. С этим Суворов был согласен и только поэтому согласился участвовать в походе на Париж.

Сейчас же французские крестьяне объединились в отряды самозащиты и вступили в борьбу с нашей армией. Они уничтожали посевы, отравляли водоемы и нападали на наши обозы.

Всему этому Суворов смог противопоставить только быстроту марша, но с этим тоже были затруднения. Партизаны постоянно устраивали засады на дорогах и перехватывали наших гонцов и разведчиков.

Чтобы предотвратить это, вперед часто высылали отряды казаков и гусар, чтобы уничтожать любое сопротивление. Вольные стрелки вроде меня тоже выбирались по маршруту следования армии и охотились на бандитов и повстанцев.