* * *

Если бы Марье Ивановне было не жаль дочь, бросила бы она эти курсы, послала бы к чёрту зятя и сбежала в свою Дубровинку. Глупая это затея – ухлопать пол-лета на бесполезные разговоры. От психологов польза только самим психологам – они-то деньги получают. А тёщи и зятья лишь впустую сотрясают воздух да перебирают сор, вынесенный из городских изб.

Одно только утешало Марью Ивановну – раз уж она здесь загостилась, так хоть поможет дочке по хозяйству. Пусть Надюшка немного отдохнёт.

Вот и сегодня, проснувшись, как всегда, рано, Марья Ивановна стала готовить завтрак. А после него, когда молодые собирались на работу, она вымыла посуду, почистила плиту и решила вскипятить молоко. Поставила кастрюльку с молоком на огонь и застыла у плиты, как часовой на посту. С молоком у Марьи Ивановны были давние счёты. Сей напиток с издевательским постоянством проделывал над ней злую шутку. Улучив момент, когда «бдительный часовой» отвлечётся, ленивое молоко, внезапно преисполнившись кипучей энергией, выплёскивалось на плиту.

– Мы пошли! – донёсся из прихожей голос зятя.

Уменьшив огонь, Марья Ивановна выглянула в коридор и спросила:

– Что на ужин приготовить?

– Что хотите. У вас всё хорошо получается, – выходя из квартиры, бросил через плечо Павел.

«Ты гляди, даже на комплимент расщедрился! – думала Марья Ивановна, возвращаясь в кухню. – Может, и не зря к психологу ходим, деньги пла… Чёрт побери!»

Коварное молоко с ехидным шипением выползало из кастрюли и растекалось по сверкающей глади только что вычищенной плиты.

* * *

Позже Марья Ивановна отправилась за продуктами. Не дойдя до гастронома, она увидела вывеску «Магазин» над входом в подъезд пятиэтажки. Ещё вчера этой вывески здесь не было. Внезапно из магазина-подъезда выбежал мужчина лет пятидесяти, с восточной внешностью. На его лице, сверкая золотым зубом, играла улыбка. Одет он был весьма экстравагантно: чёрный деловой костюм, белая сорочка, галстук… а на голове – пурпурный тюрбан.

Мужчина схватил Марью Ивановну за руку и потащил в магазин. Поначалу она растерялась, но потом, уже в магазине, оттолкнула нахала и заявила:

– Покупать ничего не буду! Я забыла кошелёк!

Пурпурный тюрбан печально склонился набок.

– Что такое? Не идёт торговля! – посетовал восточный человек. Он говорил с лёгким акцентом. – Сам уже на улицу бегаю ловить покупателей, а они от меня, как от шайтана, разбегаются. Почему народ от меня шарахается?

– Может, их ваш вид пугает? – предположила Марья Ивановна.

Лицо мужчины приобрело почти такой же цвет, что и тюрбан.

– А чем это мой вид плохой? Разве я некультурно выгляжу?

– Культурно… только немного странно. – Марья Ивановна показала глазами вверх.

Мужчина поднял руки и, прикоснувшись к тюрбану, радостно завопил:

– Теперь понятно, почему они убегали! А я-то подумал, что бог торговли на меня разгневался! Правильно говорят: «Поспешишь – людей насмешишь».

Сняв тюрбан и спрятав его под прилавок, мужчина стал объяснять:

– Сегодня первый день, как магазин открылся. Я сначала оделся в народном стиле: праздничный халат и тюрбан. А потом решил, что надо выглядеть по-деловому. Вместо халата надел костюм, а тюрбан снять забыл. Я же не верчусь у зеркала, как женщины. Ох, до чего же хитрющая ваша сестра!

– У меня нет сестры.

– Я не про вашу сестру, а вообще про женщин! Это они должны торговать: жена и дочка. А они мне утром скандал устроили. Говорят, надеть нечего. Полный шкаф платьев, и нечего! Слезами деньги выжали и побежали наряды покупать. Пришлось мне самому за прилавок встать. Мы в этом доме живём, над магазином, – сообщил хозяин и сконфуженно пробормотал: – Как это я забыл про тюрбан?