– Хорошо, – Марфа покраснела и неуклюже сделала что-то отдаленно похожее на книксен.

* * *

Леночка прибежала из гимназии запыхавшись.

Дома была только Марфа. Увидев Леночку, она расплылась в улыбке и тут же сделала заговорщическое лицо. Леночка, впрочем, не обратила на нее особого внимания – Марфа, по ее мнению, была глуповата и уж наверняка бестолкова.

– Где маман? – на бегу спросила она.

– Госпожа отбыли. По магазинам.

– Дашь что-нибудь поесть?

– Сейчас сделаю, Леночка.

Леночка поморщилась – ее коробило, что Марфа называет ее по имени. Вот у Верочки прислуга называет всех девушек барышнями – это звучит. А Леночка в устах прислуги – это как собачку позвали.

Она забежала к себе в комнату, быстро освободилась от надоевшей формы и влезла в мохнатый халат. Форму следовало бы постирать – на воротничке уже наметились серые полоски. Если Жаба увидит – нагоняя не избежать. Но до выходных вроде еще терпит.

Леночка легла на диван и сладко потянулась. Эх, сейчас бы поспать… Полночи она мечтала о разном и потому совершенно не выспалась.

Скрипнула дверь. Как всегда без стука вошла Марфа, выставив перед собой поднос.

– Марфа! Входить без стука неприлично, – строго одернула ее Леночка.

– Так нет же никого, – искренне изумилась экономка.

– О боже, где я живу – пробормотала себе под нос Леночка и махнула рукой. – Ну давай, что там у тебя. Я бы коня съела.

На подносе была булка с маком, горячий расстегай и большая кружка теплого молока.

– Перекуси пока, потом с учителем еще чаю попьешь.

– С каким еще учителем? – Леночка застыла с набитым ртом.

– Так я и говорю – учитель скоро придет к вашей милости. Учить будет.

– Какой учитель-то? – сердце Леночки упало куда-то вниз.

– Не помню, какой. Сенофонт Ильич говорили, а я и забыла сглупа. Что-то про звезды учит.

– Господи, – сердце Леночки яростно забилось. – Андрей Евгеньевич, что ли?

– Вроде да, Евгеньич.

– Что ж ты молчала-то? Когда придет?

– Так не знаю. Как придет, так и придет. Может, уже пришел.

Леночка вытолкала Марфу за дверь и заметалась по комнате. Такой неожиданный казус поставил ее в совершеннейший тупик. Папенька несколько раз говорил о дополнительных занятиях, но как-то в общем, неконкретно. Хотя сейчас это, конечно, неважно. Главное – она не знала, как одеться. Опять надевать гимназическую форму не хотелось – хотя на дополнительные занятия тоже распространялись правила. Но не будет же Андрей Евгеньевич доносить на нее Жабе?

Наконец она замерла и подумала, что может не торопиться – она ведь не знала, что он придет, и имеет полное право задержаться.

Скинув халат, она подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Чулки, панталоны и лиф на голом теле выглядели смешно. Она подумала, что для первого занятия прекрасно подойдет новое коричневое платье, которое она летом надевала в театр. Вот только дурацкие кудряшки, делавшие ее совершенно несерьезной… Впрочем, некоторые считают их очень милыми.

Влезать в платье без помощи Марфы было неудобно, но снова звать бестолковую девку не хотелось. К тому же та наверняка подвергнет критике ее наряд – прекрасно зная, что она должна быть в гимназической форме. Кое-как застегнувшись, Леночка переобулась в туфли, потом подумала и завязала на шее шарфик. Залюбовалась на себя в зеркало. Картину портили чересчур пухлые губы и отсутствие шляпки. Но ходить в шляпке дома было бы глупо.

Внизу хлопнула дверь. Ее сердце оборвалось и остановилось где-то в животе. Еще раз посмотревшись в зеркало, Леночка глубоко вздохнула, сделала серьезное лицо и вышла в залу.

Она с первого взгляда поняла, что учитель удивлен ее внешностью. Еще бы – в гимназии она была одна из многих птичек в одинаковой коричневой форме. А здесь он увидел ее в очень взрослом платье, которое – она не признавалась в этом даже себе – очень выгодно подчеркивало ее не самую дурную фигуру.