– Отец, – наконец, Николь пропихнула через айсберг слово, способное растопить любой лед.

– Да знаю я, – и бровью не повел Сергей. – За него можешь не волноваться. Когда он осознает страшную истину, то найдет утешение на моем плече.

– Я… тебя, –  прохрипела она и едва не задохнулась.

Чувства пребывали в анабиозе. Николь в несколько приемов перевела дыхание. В ушах отдавался далекий, грозный набат. Девушка не сразу поняла, что слышит биение собственного сердца.

– Помнишь, ты еще смеялась, оговаривая пункт в свадебном контракте? – негромко продолжал мучитель, переводя взгляд в иллюминатор, зашторенный темным небосводом. –  Я настоял, кстати. В случае если инициатором развода будешь ты, я получаю часть в бизнесе. Она очень весомая, Николь, можешь мне поверить. Насколько, что в конечном итоге я стану хозяином компании. Кому еще доверить бизнес? Если единственная дочь в свадебном платье удрала хрен знает с каким ублюдком, практически предав отца? Поверь, я постараюсь, чтобы старика добили последние кадры…

Николь открыла рот. Дыхание давалось с неимоверным трудом. Каждый вздох, казалось, раздвигал ребра, стянутые стальным корсетом, чтобы втолкнуть в легкие глоток кислорода.

– Ты хорошая девочка, Николь. Но капризная и своенравная – это факт. С тобой было нелегко. Однако девочек пруд пруди, а бизнес, роднуля, это… Сама понимаешь, его лучше ни с кем не делить.

Николь хрипела. Язык распух и заполнил весь рот. Тошнота волной катилась к горлу.  Ей было так плохо, как не было никогда. Она пошевелилась только для того, чтобы осознать – еще живая, еще можно заставить тело слушаться, если приложить максимум усилий.

– Мистер Вагнер будет тебя искать. Это бесспорно. – Сергей устало улыбнулся, словно ему предстояла рутинная, надоевшая до зевоты работа. – И он найдет тебя. Только, пардон, не совсем живую. Даже, я бы сказал, почти мертвую. Ах, эти горячие мачо с островов… Наиграются и бросят. Но ты – ведь та еще штучка, верно? Привыкшая получать все и сразу, разве ты позволишь так с тобой обходиться? Смертельная страсть.  Так бывает. И мир не перевернется. И будет стоять, даже если тебя не будет. Странно звучит, верно? Если это касается тебя.

Палуба качалась. Свет гас. Сил на то, чтобы дышать, не оставалось. Николь хотела одного – спать. Наверняка, можно было удержать себя в реальности мыслями о выживании и мести, но глаза слипались, дыхание прерывалось, стук сердца, отзвучав колокольным звоном, остался где-то позади. Выбор? Он есть всегда, так внушал отец. Правда, на сей раз он очень странный, этот выбор.

Сон?

Или смерть?

– Сергей Николаевич, капитан просит вас подняться в рубку. Надвигается шторм, нам лучше задержаться.

Слова рвались на гласные – долгие, нескончаемые. Сквозь слипшиеся ресницы, прилагая последние усилия к тому, чтобы не скатиться в темноту, Николь разглядела долговязую фигуру человека, возникшего в каюте.

– Понял, Зяма, – так же медленно, растягивая гласные, отозвался Сергей. – Закончи с ней.

– Будет сделано.

Потом надвинулась тишина. И оттуда, из оглушительного безмолвия выкатился полувздох, полушепот.

«Крас-с-сивая».

Николь дернулась, используя силы, отнятые у дыхания.

– Конечно, больно, – шелестело в темноте.  – Я знаю. Бедная девочка, я чуть-чуть ослаблю ремни. Николь… Красивое имя. И ты красивая…

***

«Крас-с-сивая» – слово еще шипело в ушах, царапая мозг, когда Николь открыла глаза. Лодка качалась на волнах, баюкая. Восходящее солнце успело опалить кожу, несмотря на принятые меры предосторожности. Накануне вечером, утомленная до потери сознания воспоминаниями и плохим самочувствием,  девушка отключилась, спрятав голову под лавку.