Застываю.

Буквально кожей чувствую, что здесь кто-то еще есть, и мне так страшно, что вдохнуть не получается! Так бы и стоять вечность…не смотреть. Будто если не посмотришь — будешь в безопасности.

Но нет.

Это так не работает.

Я долго закрывала глаза на своего сталкера и не относилась к нему серьезно. Чем дело кончилось? Очень плохо оно кончилось. А что мама говорила? Правильно. Один раз спрячешься — бежать вечно будешь. Я тому прямое доказательство, ведь пряталась, а что в итоге? Бегу.

Поэтому возьми себя в руки! Соня, давай! Повернись.

Прижимаю стакан к груди, удается выдохнуть спертый воздух, а потом я медленно поворачиваюсь.

Из-за того, что перед глазами у меня адреналиновые вспышки, кто стоит — не понимаю, но что стоит — точно вижу.

Дергаюсь всем телом, благополучно выливая воду на себя, и сразу слышу кривую ухмылку.

Шумно выдыхаю. По мгновению ока я будто оказываюсь в безопасности, и зрение моментально выравнивается. Но еще до того, как увидеть, я чувствую, что это он. Только рядом с ним я ощущала себя так...в безопасности...

Арсений действительно стоит, прижавшись плечом к дверному косяку, разглядывает меня с присущим ему ядовитым выражением наглой морды.

Сволочь!

Жалобно стону, глядя на мокрое пятно на своей груди, потом резко вскидываю взгляд.

- Можно меня не пугать?!

Он ничего не отвечает. Забавная игра у нас такая, понимаете? Я нападаю, а он злобно молчит — глазами только дырявит.

Потом отрывается от своего места и делает на меня шаг. Я тут же в него выставляю палец.

- Не приближайся.

Арсений устало вздыхает.

- Угомони истерику. Этот театр раздражает. Ты знаешь, что я тебя не трону, да и к тому же в доме мой ребенок...

Ох, боже. Его интонация вызывает такое кислотное чувство вины, что можно кости плавить. И я чувствую вину, но веду себя, как дура.

Глаза закатываю и ставлю стакан на стол, сама беру салфетки и вытираю шею.

Молчу.

Мне нечего сказать в свое оправдание, и я тяну время, чтобы придумать что-то, хотя знаю, что вряд ли смогу. Что тут придумаешь? Остается сносить — я ведь правда виновата.

Ну, давай. Что ждешь? Вставь еще пару игл мне под кожу, ты ведь считаешь, что мне мало. Давай!

Но Арсений вдруг говорит совсем другое. Тихо и задумчиво…

- Бил, чтобы напугать, но не ранить.

Перевожу на него взгляд. Хмурюсь.

- Что?

Арсений не отвечает, а подходит вплотную. Рассматривает мое лицо, потом поднимает руку и слегка касается небольшой ранки на лбу.

Я дёргаюсь.

- Что ты…

- Стой смирно, - хрипло цедит.

Замираю.

Не понимаю, что происходит, но подчиняюсь. Потому что завороженно смотрю на него во все глаза…

Он так близко. Тот же самый, но другой. И это возможность разглядеть его…она слишком заманчивая.

Господи, какой же ты красивый.

Россыпь веснушек и родинок, прямой нос, все те же порочные губы. Кольцо в носу, легкая щетина…Наверно, она так приятно колет, если прижаться к ней кожей…

О чем ты думаешь, сумасшедшая?! Слегка встряхиваю головой, а он резко переводит взгляд точно мне в душу.

- Ты не можешь и пяти минут просто постоять? - звучит хриплое, я тихо цыкаю.

- Могу.

Отвечаю также хрипло.

Ну как, могу? Попытаюсь точно, чтобы ты не догадался, как глубоко пророс мне в душу.

А пальцы тем временем скользят ниже. Он проводит ими по синяку на щеке, слегка цепляет ранку на губе. Злится. Сжимает желваки. Касается шеи. Путешествует по моей коже и по моей травме, а будто легче становится…

Он меня лечит. Не знаю, как сказать по-другому, потому что это так и есть...

Я прикрываю глаза, когда он дотрагивается плеча, только морщусь слегка. Там болит. Арсений мягко опускает лямку ночнушки. Знаю, что он видит. Один из нескольких «сильных» синяков — до жути фиолетовый, переходящий в красный, пожелтевший на краях. Он по ним пальцами проводит и шепчет…