– Согласись, что это вполне справедливо. Особенно для здешних мест. Люди еще слишком щедрые для того, как описывают их жизнь по телику.

– Я тоже как-то не ощутила кризис… Но нам же говорили, что в Афинах похуже. А здесь, конечно, люди вкалывают. Сосед Дори приходил принять душ перед второй сменой – ночной. Когда же он спит?

– Значит, ты уже и с его соседями познакомилась? – толкнула меня в бок сестренка.

– Не то чтобы… А сама? Как провела последний вечер? А, а? – ее улыбка стала такой счастливой, что я невольно ее скопировала, будто зевок.

– Мы гуляли на краю залива, у пирса. Были в гостях у какого-то его друга, я не запомнила имя, но было весело. А после… В общем, мы говорили про все на свете. Про наши семьи… Ему было на самом деле интересно. Знаешь, они так устают, что засыпают просто мгновенно. Он засопел, и я не стала его тревожить, тем более, что мне было хорошо и так, а после он резко открыл глаза, будто не понимает, что происходит. Я не успела ничего сказать, как он стиснул меня в объятиях, точно испугался, что кто-то отнимет.

В попытке сменить тему на менее грустную, я бодрым голосом отчеканила:

– Но ты ведь уже научилась понимать английский. Так здорово!

– Не совсем, но теперь все же гораздо лучше, чем…

Она так и не подвела итог – рядом оказался Алекс, с полотенцем на шее, и поманил ее на пару метров от офиса. Ему было неловко общаться в моем присутствии, в присутствии других людей, по крайней мере, при свете дня. Никогда не встречала мужчину, который создавал бы столь двойственное впечатление. Большинство из них достаточно прямолинейны, даже если стараются этого избежать.

Его закарамеленное тело было эквивалентно неоновой вывеске, но лицо – смесь побитой собаки и мизантропа, который решил спрятаться от толпы. Будто при этом ему ужасно неловко за то, что он так притягивает девушек, за то, что он наслаждается этим.

– Еще пара часов? – Дори взял меня за руку.

– Да, совсем чуть-чуть.

– Послушай, может быть ты не захочешь, но, пожалуйста, – из кармана своих синих шорт он достал клочок линованной бумаги, – напиши мне. Я не смогу так, зная, что больше тебя не увижу.

На листке криво, будто на коленке, были выведены его контактные данные в интернете. Скайп, фейсбук… Хм, наконец-то я знаю его фамилию. За пару недель я забыла о том, что люди ее для чего-то используют.

Выудив из сумки блокнот, я начеркала свою фамилию тоже.

– Конечно, я напишу. Но все же, я не уверена насчет следующего года.

– Я буду надеяться. Знаешь, ведь некоторые люди приезжают сюда и по десять лет, каждый год в одно и то же место, на один и тот же пляж. В основном англичане…

– Ну, они могут себе это позволить.

– Ага, мои работнички, уже воркуют вовсю, – Стефанос по-хозяйски прошагал по дощатой дорожке, и хлопнул меня по плечу. – Я буду шафером на ваших свадьбах. Мы устроим двойную! Уже вижу, как подаю кольца.

Мы ответили вежливым хохотом, но Алекс нашел шутку босса не слишком умной. Катерина, улыбаясь, прижалась головой к его торсу, и он отвел взгляд в сторону от всеобщего смеха.

Немного вдали показалась крытая желтая лодка Скайдрайва. Водитель пригнал ее из мини-порта в соседней Малии. Дори заговорил по-гречески со своим толстым начальником. Тот покивал, будто говоря «конечно, заметано».

– Надевай жилет, прокачу тебя в море последний раз. Иначе мне придется обслуживать людей на парашюте, а ты останешься тут. Я не хочу тратить последние два часа таким образом.

Мне было безумно радостно, что не придется хандрить на берегу, и высматривать как его маленький силуэт мастерски расправляет и складывает гигантское синее полотно.