– На царицу нельзя было смотреть без удивления, так прекрасна она была и так великолепен был ее наряд… на голове ее блистала корона, составленная из драгоценных каменьев, разделенных жемчугами на 12 равных башенок, по числу двенадцати апостолов, со множеством карбункулов, алмазов и топазов, по кругу же унизанная большими аметистами и сапфирами. Еще с обеих сторон, вдоль плеч, ниспадали тройные длинные цепи, составленные из драгоценных каменьев, среди коих поражали взор столь большие изумруды, что их достоинство и ценность были выше всякой оценки. Одежда государыни, рукава которой достигали кончиков пальцев, была сделана с редким искусством из плотного шелка со многими изящными украшениями, среди которых сверкали драгоценные каменья и яркие карбункулы, края же одежды были усажены жемчугами. Поверх этой одежды на царице была мантия из тонкой материи с долгими рукавами, по краям вся унизанная сапфирами, алмазами и другими чудными каменьями. Такою же красотою блистали и башмаки царицы, и ее монисто, и ожерелье…

Савельич снова помолчал, вспоминая, потом усмехнулся:

– Мне потом рассказывали, что греки даже малость ужаснулись при виде такого великолепия и пышности. А один из них – митрополит Арсений, правая рука патриарха Феофила, – все качал головой и повторял: – Даже самой малой части этих сокровищ хватило бы для украшения десяти государей! Нужна ли, братья мои, такая расточительность?

Юрий подумал, что скорее всего не нужна, но промолчал, не желая огорчать Савельича, – тот явно грезил наяву…

– Затем патриархи, по просьбе царицы, благословили всех ее боярынь и девиц… – продолжил Савельич свой рассказ. – После чего, по мановению государя, выступил на середину палаты боярин, Дмитрий Годунов, и явил патриархам новые дары от царицы: по серебряному кубку, по бархату черному, по две камки, по две объяри и по два атласа, по сороку соболей и по 10 рублей денег. Являя дары, он сказал патриарху:

– Великий господин, святейший Иеримия царьградский и вселенский! Се тебе милостивое жалование царское, да молишь усердно Господа за великую государыню-царицу и великую княгиню Ирину и за многолетие великого государя и об их чадородии.

Выслушав его, патриарх благословил царицу и отвечал так:

– Господь да пребудет с тобою и все Святые Его! Всемогущий Бог, разделивший Чермное море и проведший Израиля посуху, источивший из камня воду, напоивший его и проведший его в землю обетованную; Бог, иже Архангелу Гавриилу повеле Непорочной Деве Марии благовестити зачатие – сей Бог да пошлет на мя глад и нищету, дондеже даст тебе достойный царского наследия плод!

Так же были явлены дары и московскому патриарху Иову и другим греческим иерерхам, а когда церемония завершилась, царица обратилась к патриарху и всему духовенству со скорбной речью о даровании ей и царству наследника…

– О великий господин, святейший Иеремия вселенский, отец отцов, и ты, святейший Иов, патриарх Московский и всея Руси, и вы все, просвещенные митрополиты, архиепископы и епископы! Бога Всемогущего блаженные служители, сподобившиеся большой милости и благодати у Господа и Его Пречистой Матери! Молю вас и заклинаю из глубины души моей, всеми силами молите Господа за великого государя и за меня, меньшую из дочерей ваших, дабы благоприятно внял молитве вашей, и даровал нам чадородие и благословенного наследника сего великого царства, владимирского, московского и всея Руси! – Все плакали, слушая эту горестную речь, и единодушно молились об исполнении ее желания. Но… увы! Неисповедимы пути Господни… – Савельич тяжко вздохнул, и лицо его сделалось печальным. – Потом Государь и царица проводили патриархов до золотой двери и приняли от них прощальное благословение… вот так закончился тот прием в царицыной Золотой палате… видишь, он мне запомнился навеки! А уж складно ли я о том поведал – тебе видней.