Юрий долго стоял, смотрел и не мог налюбоваться этой нежной, чарующей красотой… пожалуй и тут было слишком много драгоценных каменьев, например, место царицы, буквально сверкавшее от украшений, можно было сделать проще, такое тяжеловесное излишество подавляло, хотя… в целом все смотрелось как дивное видение, как сказка, рожденная любовью… нет, Федор Иоаннович отнюдь не «дурачок», если сумел донести свой замысел до сердца мастера, руководившего обустройством царицыной Золотой палаты. Просто чудо, что ему посчасливилось увидеть эту красоту воочию… можно себе представить, какое великолепие здесь царит в дни торжественных приемов!

Эта мысль не покидала его и во время дальнейшего осмотра Золотой палаты, а потому, когда пришла пора покинуть дворец и они снова очутились в том же хозяйственном дворе, с которого утром началось их путешествие по Кремлю, Юрий спросил:

– А часто ли устраивает царица приемы в своей Золотой палате?

– Да уж раза три-четыре за год, а то и поболе случается, коли нужда какая подоспеет!

– Какая же нужда может объявится у царицы? – деланно удивился Юрий, которому очень хотелось разговорить Савельича. – Не послов же ей принимать?

– Э… не скажи! – Савельич, который теперь уже степенно, без суеты, двигался к воротам, остановился и хитро прищурился: – А Вселенского Патриарха не хочешь?

– Разве не царю положено принимать такого гостя? – Юрий тоже остановился и хотя о приезде Патриарха в Москву знал, глядел удивленно.

– Так царю, то само собой! Ведь Вселенский-то зачем приезжал? Дабы возвести на престол Патриарший нашего Иова. Неужто не слыхал, боярин?

– Что-то слыхал… да уж позабыл. Давай, расскажи… царица-то тут при чем? Савелич оглянулся по сторонам и, понизив голос, спросил:

– А не побрезгуешь, боярин, коли я тебя в свою камору приглашу, да брагой попотчую? В сухую оно-то иной раз и слов не подобрать!

– Не побрезгую! Нынче после нашей беготни и у меня в горле пересохло, веди, коли звал.

Они прошли в угол двора, нырнули в какой-то закуток и, толкнув едва различимую в уже надвигавшихся сумерках дверцу, очутились в жилище Савельича. В каморе было тепло, опрятно, и все убранство говорило о достатке хозяина. Широкая лежанка была покрыта меховой полостью. В изголовье подушки, у добротно сработанного и вычищенного до блеска стола, удобные скамьи, в красном углу икона в богатом окладе, а на столе медный подсвечник со слегка оплывшей свечей.

Савельич захлопотал, притащил кувшин браги, две уже полные кружки и затеплил свечу. Благословясь на икону, они сели, выпили, потом Савельич со вздохом сказал:

– Вот теперь, с Божьей помощью, можно и поговорить, как и отчего тот прием в царицыной Золотой учинился… значит, так: по старому обычаю положено нашим новопоставленным святителям, сиречь патриархам, архимандритам, а тако же архиепископам, на второй али на третий день являться к царю и царице с благословением и с дарами, и совершается сей торжественный прием, обычно в царициной Золотой палате. Так вот – тому уж года два – поставлен был на Москве наш первый патриарх Иов, и давал сей вновь избранный патриарх обед государю и вселенскому патриарху со всем его греческим духовенством, ибо он-то нашего и возводил на патриарший престол. И случись так, что в тот же день назначен был новопоставленному Иову прием с дарами у государя и у царицы Ирины Федоровны, супруги царя Федора Иоанновича. И вот перед самым обедом, когда все сидели по местам, оба патриарха возьми, да и получи приглашение явиться во дворец к государю. Пришлось идти…вошли они в царскую палату, государь, сидевший там с боярами, встал с трона, благословился у Константинопольского патриарха, да снова все по местам сели. И стал тогда казначей являть государю патриаршие дары: благословение – образ Богородицы, чеканный, обложенный золотом с яхонтами; пелена атласная, сажена жемчугом; кубок двойной серебряный, бархат, камки, сорок соболей и 10 золотых угорских. Такие же дары были принесены и для царицы… и выступил тогда на середину палаты боярин, присланный от царицы. Обнажил голову, низко так поклонился и громким голосом просьбу ее патриархам передал, чтобы пришли оные ее благословить. Тогда государь…