– Ну давай, давай, – фыркнул Комов Первый за спиной. Уже тут как тут. – Каждую папку откроем, распотрошим. Я говорю тебе, дурит он тебе голову!

Я захлопнул створки шкафа, прошел к минибару, открыл его дверцы, нырнул внутрь. Там тускло поблескивали бутылки и стаканы. Зараза, ни единого предмета с наклейкой «Я первый элемент паззла». Я закрыл дверь, вздохнул. Комов Первый следил за мной с выражением глубокого скептицизма. Умудрился же как-то его нацепить на свою восковую маску.

А может, это он меня дурит, манекенина этакая? Играет со мной и наслаждается. Ждет, когда у меня терпение кончится? Вдруг это еще одна проверка? Насколько меня хватит в этом дурдоме? А если не проверка, и Доброжелатель прав… Псих тут не Второй, а Первый? Насколько этот жук сам стабилен? Башка-то у них одна физически. Я про Первого ничего не знаю. Ни про него, ни про компанию его. Чем занимаются? Откуда бабки? В памяти всплыл черный минифургон и лестница на заднем фасаде. И перегороженный коридор в подвале. Что за этой долбаной перегородкой?

– Чего притих, парень? – спросил Комов Первый.

– Думаю. – Надо ж было что-то сказать.

– Ты начинаешь ему верить. Мне это не нравится. Он на это и рассчитывает.

– Александр Ильич, а вам… можно верить?

Это вырвалось из меня само, я даже офигел от собственной наглости. Комов Первый вперил в меня удивленный взгляд. И пока удивление не сменилось гневом, я поспешил добавить:

– Ну, понимаете… Я подумал, а если паззл – это ваши проверки? – Он сощурился, но молчал. – Я для вас птица непонятная. Вы вполне могли устроить мне тест. Сдамся или нет? Соберу паззл или пошлю все в топку? Так сказать, тренировочный лэвел игры…

– Что-что? – скривился Комов Первый. – Что ты несешь? Ты его бредни мне решил приписать? Сдурел?

Теперь молчал я, глядя на его лицо и пытаясь понять: играет или реально злится?

– Погоди-ка, – сказал он, подошел вплотную и стал тыкать мне пальцем в грудь. – Ты решил из дела выйти? Так, что ли? Сбежать?

– С чего вы взяли?

– Ты не юли! Если слабо дело сделать – так и скажи!

– Александр Ильич…

– Слабо?! – рявкнул он мне в лицо. – Говори!

– Не слабо! – воскликнул я, отводя его палец. – Я – в деле и сбегать не собирался! Вам, что, и вопросов теперь не задать?

Он вращал глазами и постепенно успокаивался.

– Смотря какие вопросы, – процедил он. – Запомни раз и навсегда! На кой черт мне с тобой в игры играть? Мне результат нужен. Ре-зуль-тат! Уже четвертый день пошел, между прочим! Где? Что?

– Будет, – сказал я уверенно. Не знаю, почему, кстати. – Завтра напрошусь в лабораторию. Мы движемся, Александр Ильич, движемся. Вы же слышали: он мне доверяет.

– Это хорошо, – Комов Первый смягчился. – Он пусть доверяет. А вот ты не должен! Ни ему, ни кому вообще! Только так с пути не собьешься. Уяснил?

Я кивнул, а он, ухмыльнувшись, добавил, хлопая меня по плечу:

– По-хорошему, ты и мне не обязан верить. Я плачу – ты работаешь. И вопрос ты задал, с одной стороны, справедливый. Надеюсь, я на него ответил?

– Более-менее.

– И вообще, парень… «Верю-не верю» – подход неверный. В жизни всегда есть шансы. Просто есть слабаки, которые во что-то там верят и ждут. Блюдечко с голубой каемочкой. А есть те, кто за шансы грызут глотки и прут к цели. По закону эволюции. Выживает сильный. Мне кажется, ты из таких. А? Чего молчишь? Ты куда смотришь?

А смотрел я в сторону шкафа с коллекцией Комова Первого. Туда, где за узорчатым стеклом на полке виднелась россыпь чугунных зверушек. Скромно, в углу секции между животными было нечто разноцветное – что-то, чего я раньше там не видел.

Я подбежал к шкафу, распахнул дверцу и вытащил на свет божий пластмассовую игрушку – клоуна размером с кулак. Клоун ехидно улыбался.