А когда они вернулись, я вкратце посвятил и их в результаты стрелки, а также и про Щуку поведал…

– Так он значит не щукой был, а карасём? – спросил Пашка.

– Выходит, что так… и даже не карасём, а просто крысой… вот, одежду с него снял – надо её на вас как-то поделить, – сказал я, доставая рубаху, штаны и сапоги.

Делёжка оказалась длительной и безрезультатной, апостолы за малым не набили друг другу морды, так что я через четверть часа сказал «брек» и забрал всю одежду себе.

– Всё равно она вам велика, будет запасной для меня, а вам мы завтра новую купим. Как только со Спиридошей разберёмся… Лёха, ты помнишь, что у нас завтра дело к нему есть?

Лёха всё помнил.

– Ну тогда давайте пожрём что ли ченть, а то у меня брюхо подвело.

Я послал обоих апостолов с копейками, которые мне Щука отдал, прикупить еду, а потом мы на скорую руку соорудили ужин. Без разносолов, но сытный. После чего Лёха неожиданно мне заявил:

– Слушай, братан, а давай почитаем бумаги, что в той коробочке были… ты же умеешь читать, и я тоже, с трудом правда. Вдруг что-то полезное для себя узнаем?

И я с ним согласился, совсем ведь забыл в этой суете последних двух дней про коробку из-под ландрина. Лёха приволок её с чердака, он туда эту коробку на всякий случай запрятал, открыл, вытащил бумажки, их всего четыре оказалось, и разложил их на столе в горнице.

– Таааак… – протянул я, изучая документы, – вот эти две долговые расписки с купцов… неразборчиво написано… наверно Огородников и Швецов их звали… даты… позапрошлогодние… думаю, это нам точно не пригодится, не найдём мы никаких Огородниковых, а если вдруг чудом каким-то и обнаружим, они от всего отопрутся.

– А ещё две бумажки ведь остались, – жалобным голосом сказал брат, ему очень хотелось, чтобы его идея оказалась небесполезной.

– Ещё две… – повторил я, переворачивая их и просматривая на свет. – Вот эта совсем испорченная, в воде наверно побывала, так что её сразу на выброс, а эта похожа на карту…

Брат взял в руки эту последнюю бумагу и долго вглядывался в неё, потом посмотрел на оборотную сторону и ничего там не увидел.

– Похоже на карту, да, – согласился он в конце концов.

Апостолы тоже закивали головами, точняк карта, а Пашка даже добавил, что вроде б на ней наш город изображён, точнее даже Благовещенская слобода, в которой мы сейчас проживаем, и окрестности этой слободы. Да я и сам это отчётливо увидел.

– Так, странное направление только у этой карты, юг сверху, север снизу, давай-ка перевернём её вот так… щас совсем всё понятно стало – вот плашкоутный мост, вот Стрелка, вот мельница Башкирова, прямо с нами, а ниже правый берег Оки, Дятловы горы то есть…

– А это что за крестики? – спросил Лёха.

Я их давно уже увидел, два жирных крестика на карте, ждал, когда ещё кто-нибудь про них скажет, и вот дождался.

– Один крестик почти рядом с нашим домом, метров… ну то есть аршин сто-двести вверх по течению и чуть выше по склону… а второй далеко, километра… ну то есть версты две вдоль берега… там ручеёк обозначен. Ну чё, пацаны, какие будут мнения?

– А чё тут думать-то, – авторитетно заявил Пашка-апостол, – клады там разбойники зарыли и крестиками пометили, чтоб не забыть.

– А пойдём и посмотрим на первый, он тут совсем рядом, – предложил я и все дружно согласились.

Вчетвером и вывалились из дому, причём я лопату прихватил, тут в овине нашлась такая, древняя на вид, но вполне работоспособная. Идти было недалеко, минуты две-три – в том месте, помеченном на карте, должен был идти небольшой овражец, наверно здесь когда-то что-то типа речки или ручья текло, а потом пересохло, но русло вот осталось.