– Ну говори же. Ты уверен, что это была она?

– Да, я твёрдо уверен.

– Почему?

– У неё одно лицо с Вами, те же черты, та же полуулыбка, волосы, манера поворота головы, даже брови точно такие же. Только может нос не такой немного, тоньше и такая ямочка в серединке. Ах да, и щербинка между передними зубами, небольшая, но заметная, у Вас такой нет. Ей пожалуй только Ваших ореховых глаз и не хватает.

Госпожа Трулли смотрела на него во все глаза, по её впалым щекам текли слёзы, она их не замечала.

– Что ещё ты можешь рассказать мне про неё, мой мальчик? – Хрипло спросила она.

– Ну, она здорова на вид. Крепкая, красивая, молодая девушка. Я принёс гроссовое молоко, а она на малой кухне чаёвничала с кухарками. Так глянула на меня, я аж остолбенел. Вот как я сейчас рядом с Вами, так же близко я её видел, нас только стол разделял. – Роун тараторил, почему-то испугавшись, что Ларра сейчас испустит дух у него на глазах. – Ах да, забыл, её зовут Таэш. Тэт Таэш, то есть.

– Таэш, – прошептала Ларра, словно пробуя слово на вкус, – Таэш, какое красивое имя они ей дали, правда Роун? Щербинка, – она улыбнулась сквозь слёзы, – у моей матери была заметная щербинка, и у бабушки тоже, а у меня вот нету. А выемка на кончике носа была у Трома, ты уже наверное его совсем не помнишь.

Она разрыдалась, одновременно смеясь. Роун в испуге снова уселся на стул, и начал гладить её по плечу. Она протянула к нему руки и с неожиданной силой, для такой хрупкой и больной женщины, прижала его к себе.

– Спасибо мой мальчик, спасибо. Благослови тебя боги, спасибо, спасибо… , – всё повторяла и повторяла она сквозь рыдания.

Солнце уже не золотило верхушки деревьев в утренней прохладе, а светило в полную силу, обещая невыносимое дневное марево. Таэш, не смотря на бессонную ночь, взбиралась по лестнице вприпрыжку. Одной рукой она придерживала юбку, во второй руке у неё был свёрнутый в трубочку блинчик с начинкой, девушка откусывала от него всякий раз, как добиралась до очередной лестничной площадки. Забравшись уже практически до третьего этажа, она замерла посреди лестницы и подняла голову. На верху, положив руку на голову каменной химеры, венчавшей древние перила, стояла светловолосая женщина. У неё было довольно таки тяжёлое, широкое лицо, крупный нос, тонковатые, недовольно сжатые губы. Платье хламида зелёного цвета, свободно ниспадало до самого пола, скрывая располневшую фигуру. Вверху на рукавах были сделаны кокетливые вырезы, обшитые зелёными кружевами, которые открывали усыпанные веснушками плечи. Лицо и шею так же обильно покрывали веснушки, что придавало её облику некоей романтичности, хотя жёсткий взгляд рубиновых глаз говорил об обратном.

– Доброе утро Филли, я опоздала?

– Ты и сама прекрасно знаешь, что опоздала, хватит дурачиться. Ты уже не маленькая девочка, так что будь добра соответствовать своему статусу. Нас ждут, идём!

Она резко повернулась, взметнув юбки, и чеканя шаг, как солдат на плацу, быстро двинулась по тёмной галерее. Таэш почти бежала за ней, не забывая однако откусывать от остатков блинчика в своей руке. Не поворачивая головы, Филамена едко заметила:

– Надеюсь, ты не собираешься входить в каминный зал, жуя. И не вздумай вытирать свои жирные лапы о подол платья у всех на глазах .

Только сейчас Таэш подумала, а действительно, куда она денет остатки растерзанной выпечки и что делать с лоснящимися от масла руками. Она стремительно затолкала остатки блина себе в рот, судорожно пережёвывая и помогая себе пальцами, до двери в зал остался десяток шагов.

– И не называй меня Филли, – прошипела Филамена, толкая резную створку большой двери.