Шолом Рабинович, второй после Вевика сын Нохума Рабиновича, появился на свет 2 марта 1859 года. В русском варианте его звали бы Соломон Наумович. Но семья была ветхозаветная, по-русски в доме не говорили, используя исключительно язык идиш. А потому и звали мальчика на староеврейский манер – Шолом.

Главные черты маленького Шолома, проявившиеся уже в раннем детстве – мечтательность, наблюдательность, необыкновенный юмор и оптимизм. Мальчик был очень подвижным, любознательным, общительным. Он внимательно приглядывался к постояльцам заезжего дома отца – к мелким коммерсантам, наёмным рабочим, музыкантам, маклерам, мастеровым. Слушал их рассказы, запоминал разговоры.

Заезжий дом стал первой школой мальчика. А настоящей школой для всех еврейских местечковых детей был хедер – школа при синагоге, в которой учились с четырёх лет и до совершеннолетия. Малышей обучали грамоте и простым молитвам. Подросшие ребята брались за изучение и запоминание Талмуда. Других наук не преподавали – воспитание и образование в еврейской семье было исключительно религиозным…

Не особенно радостная картина. Но для еврейского мальчика, выросшего во второй половине девятнадцатого века в украинском местечке, вполне привычная и нормальная. Свое детство писатель Шолом-Алейхем вспоминал с теплой светлой грустью, считая его если ни сытым и благополучным, то вполне счастливым и даже безоблачным.

Старший сын Рабиновичей Вевик был назван в честь деда, отца Нохума – ребе Вевика. Вевик очень гордился своим талантливым братом и в 1939 году написал книгу на идиш «Мой брат Шолом-Алейхем». Вевик Рабинович жил в Бердичеве и стал замечательным перчаточным мастером. Его женские перчатки были столь высокого качества, что экспонировались на Парижской выставке.

Особо близок Шолом-Алейхем был со своей родной сестрой Брохой. В детстве они были неразлучны. А потом Броха вышла замуж за мастерового Райзмана и переехала в Кременчуг. Броха трагически погибла во время обрушения погреба, куда она спустилась за домашними соленьями. У неё осталось пятеро детей – две дочери и три сына…

В 1872 году, когда Шолому исполнилось 13 лет, скончалась его матушка. Нохум овдовел с тремя детьми на руках. И вскоре женился во второй раз – на молодой вдове, у которой было трое собственных детей. Женщина крепкая, здоровая, мачеха Шолома во втором замужестве родила ребёнка. Потом ещё одного, и ещё. Так у Шолома появились шестеро сводных братьев и сестёр и трое чужих, ему не родных. Однако, детей, возможно, было и больше – когда Шолом покинул родительский дом, мачеха едва отняла от груди младшенького и была готова забеременеть в очередной раз.

Двенадцать детей – это по современным меркам очень много. Но известно, что трое детишек Рабиновичей умерли в младенчестве (их, умерших, тоже могло быть больше). Так детей было вовсе не дюжина, а полтора десятка или около того. Невообразимое количество. Ясное дело, что прокормить всех за счёт доходного дома и балансирующего на грани разорения магазинчика было немыслимо.

В четыре года Шолома отдали в церковную школу (еврейское учебное заведение при местной синагоге) хедер. Первым учителем основ грамоты стал Нота-Лейб, учитель младших классов, сам получивший лишь среднее образование (хорошо, хоть среднее – обычно учителями начальных классов были люди, закончившие только начальную школу).

Обучение было не совсем обучением – хедер для малышей выполнял функции детского сада, где с детишками больше играли, занимали их на целый день, кормили (за счёт родителей), чтобы дать возможность их отцам и матерям зарабатывать на хлеб насущный.