– А почему ты отказывался обнести этот сейф несколько лет подряд, если на самом деле столь многое знаешь о замке и можешь подготовить кражу за пару дней? – подозрительно нахмурился Тилвас Талвани.

– А я что, ручная собачка, что ли, чтобы брать все заказы подряд? – фыркнул Бакоа. – К тому же ограбить сейф Льовезов можно лишь единожды. А вот отказываться от ограбления, тем самым повышая ставку и свою будущую оплату, можно сколько угодно раз. Это бизнес, аристократишка. Благодаря моим отказам у этого сейфа невероятная репутация Невзламываемой Жести – не сказать, чтобы совсем не заслуженная, но…

– Так ты спекулянт? – хмыкнул Талвани.

– Я гений, – отрезал Мокки.

Тилвас посмотрел на меня и эдак недоверчиво вскинул бровь: правда гений, что ли? Я пожала плечами: считай как хочешь.

Я действительно не знала, можно ли назвать Бакоа столь громким словом, но он определенно был лучшим вором в Пике Грёз и окрестностях.

Сейчас большую часть его времени занимало управление Полуночным братством, но иногда Мокки выходил на полевую работу, для поддержания статуса и просто ради развлечения, – и обычно об этих кражах еще долго говорила вся столица.

Собственно, именно так он и заработал свою репутацию, когда мы с ним появились в городе. Бакоа своровал ряд предметов, кража которых считалась невозможной, и каждый раз оставлял на месте преступления свой знак – высушенный рыбий скелет. Этим Мокки создал себе некий полусказочный образ – газеты называли его «Рыбья Косточка», намекая, что он встал поперек горла властям и гильдийским ворам.

И только потом, уже прославившись таким образом, Мокки явился на порог Полуночного братства – самого хилого и вялого из трех воровских сообществ.

Две другие гильдии – братство Скользких и братство Сломанной отмычки – были озадачены таким пренебрежением со стороны знаменитого вора. Казалось бы, он мог выбрать лучших, разве нет?.. Но аппетиты Бакоа шли дальше, чем просто членство в гильдии.

Меньше года потребовалось Бакоа, чтобы сместить бывшего папочку Полуночи и самому стать шефом. А потом заменить и всю старую команду, ибо: «Если вы предали его, ребятки, то предадите и меня. У вас есть пять секунд, чтобы покинуть помещение. Аррьо!»

Еще через год Бакоа стер с лица земли Скользких и Сломанную отмычку. Кто-то перешел в братство Полуночи, другие просто бросили «профессию», третьих – особо упирающихся – ждали неприятные последствия. Под единоличным началом в Квартале Гильдий, всегда бурлящем от интриг и борьбы за власть, воцарился непривычный порядок.

Мокки приходилось крепко держать бразды правления. Я знала, как ему важен порядок (до маниакальной одержимости) и сколько сил отнимает у него управление кварталом, давая в ответ чувство удовлетворения, психическую стабильность и, конечно же, деньги.

Возвращаясь к теме Рыбьей Косточки: из-за огромного количества «шефской» работы эта ипостась Мокки поблекла, однако не сгинула совсем. Так, в таверне у Ричарда я заметила, что главный вор куда-то дел скелет окуня со своей тарелки…

В общем, с сейфом у нас в принципе все было схвачено.

Помимо дорогущего колье в замке Льовезов был интересный склеп – огромное древнее захоронение. Именно в нем находилась фигурка белого лиса пэйярту, которую хотел добыть Тилвас Талвани. В этой части плана – немудреной, но симпатичной, – главной оказалась я.

Наконец мы приехали к Лесу лжецов.

На его границе располагался небольшой, однако весьма благополучный городок: наряду с обычными домами и зданиями вроде почты или аптеки здесь была хорошая гостиница, парфюмерный дом, театр… И симпатичное ателье готового платья. После заселения в номера и легкого ужина, во время которого я активно прислушивалась к разговорам за соседними столиками, Мокки ушел на разведку, а я потащила Тилваса Талвани именно в ателье.