Что такое искать новых, бабушка прекрасно знала. Андрей и его товарищи, часто околачивались рядом со школами, и умело подсаживали на иглу школьников. Примерно через год, Андрюшка наладил новую сеть клиентуры и решил, что больше не будет бегать по улицам. Он снова начал торговать наркотой дома.

Людмила Николаевна с восхищением наблюдала, как покупатели подъезжают к подъезду на такси, двое выходят и расходятся к соседним подъездам и встают на «шухер». Потом из машины выходит третий, он то и поднимается в квартиру за дозами. Андрей строго настрого приказал никому в подъезде не задерживаться и уезжать сразу по получении товара. Соседи ехидно подкалывали бабку – прямо целый спектакль, только рожи у актёров на хрен похожи. А она говорила, что Андрей больше не торгует наркотой, а приезжают к нему ребята, с которыми он вместе учится в институте.

– Глупее ничего придумать не могла? – Сказал ей внук. – Какой институт, я же из дома почти не выхожу. Молчи в тряпочку, старая дура.

Но вскоре эта схема купли-продажи дала трещину. Снова в подъезде начали оставаться и колоться наркоманы. На площадке между этажами собиралась левая молодёжь и принимала наркотики, купленные в другом месте. Соседи скинулись и поставили железную дверь с кодовым замком, но уже через неделю код был известен все желающим, потому что его нацарапали гвоздём на двери.

Андрей злился, но поделать ничего мог. Конкуренты торговали новыми, более удобными для принятия наркотиками и сами «не сидели на товаре», они не были наркоманами, и постепенно переманили всю его клиентуру. Только Людмила Николаевна, у себя на рынке, по-прежнему обслуживала постоянных покупателей, но и тех становилось всё меньше. Они один за другим умирали от передозировки.

Как-то пришла Рая и показала сыну фотографию его дочки. Девочке исполнилось четыре года, и она жила с матерью в Израиле. Андрей заметался, потребовал деньги, хотел поехать к дочери, но ему не выдали заграничный паспорт из-за не снятой судимости по тяжёлой статье. И он принялся пить, одновременно колоться, а потом дебоширить. Благо, что из дома он уходил, и соседи ничего не знали о его срывах. Дважды его забирали в милицию, но оба раза отпускали без последствий.

Весна в тот год выдалась ранняя. На День Победы стояла июльская жара, но Андрей целый день не выходил из дома. И только вечером ушёл посмотреть салют. Вернулся он утром, его трясло и Людмиле Николаевне показалось, что он не понимает, что с ним происходит. Уложив его в постель, Людмила Николаевна позвонила дочери. Рая работала медсестрой и прекрасно знала, как выводить сына из таких состояний. Но когда она приехала, Андрей уже умер.

Мать и дочь смотрели друг на друга, словно не знали что делать. Наконец Рая сказала:

– Нужно позвонить в скорую, зафиксировать смерть.

Людмила Николаевна так растерялась, что забыла про то, что в квартире спрятаны наркотики и большие деньги. Ей и в голову не пришло, что через пятнадцать минут после скорой приедет милиция. На этот раз нашли всё – и деньги и наркотики. Ехидная Поворотиха, которую снова пригласили как понятую, сказала, глядя, как у Людмилы Николаевны трясутся руки: «Ну что, Людка, сегодня не обделаешься?» «Чтоб ты сдохла!» – подумала про себя бабушка, и попыталась не отдать деньги, сказав, что это накопления всей её жизни, но их всё равно конфисковали. Усталый следователь сказал, что если докажите, откуда у вас эти деньги, их вам вернут. Но когда начались разбирательства, всплыла её судимость за спекуляцию, и деньги ушли безвозвратно.

Не успели похоронить Андрея, пришли с обыском в квартиру Раи. Кто-то из наркоманов проболтался, что теперь наркотиками торгует Олег. Рая прибежала к матери и долго не могла говорить, потому что у неё на балконе нашли наркотики, приготовленные на продажу и семьдесят тысяч рублей. Олежку арестовали. Людмилу Николаевну таскали в милицию, и сначала она проходила по делу, как соучастник преступления. Но потом ничего не смогли доказать и переквалифицировали её в свидетели. Хотя она знать не знала, что Андрей привлёк к своей торговле Олега.