Жозе пожалел о своём решении только, когда самолёт, стремительно набирая высоту, начал трепетать всем своим железным телом, проходя плотные дождевые облака. Тряска была до того невыносима, что мужчина ощутил каждой клеточкой своего тела невероятный панический страх от предчувствия, что самолет вот-вот разломится надвое. Ожидание неизбежного крушения сковало мышцы неимоверным напряжением. Жозе вцепился в подлокотники что было сил, и с надеждой во взгляде посмотрел на стюардессу… Красивая миниатюрная брюнетка с блестящими густыми чёрными волосами, собранными в тугой конский хвост, сидела через два ряда кресел у самого прохода лицом к пассажирам. Жозе нестерпимо захотелось обратиться к ней. Спросить, всё ли хорошо? Скоро ли закончится весь этот кошмар?! Ему так необходимо было почувствовать её заботу, услышать слова поддержки, увидеть улыбку наконец!.. Но девушка сидела неподвижно, отвернувшись лицом к иллюминатору и теребя в руках носовой платок. При этом было видно, как ее грудь в белой накрахмаленной блузке напряженно вздымалась при каждом толчке и вибрации самолёта – девушка неумело скрывала свой страх… Жозе не решился обратиться к ней – стюардесса не посмотрела ему в глаза… «Плохой знак. Что-то определённо идет не так… Самолёт не исправен и скорее всего разобьётся», – заключил мужчина, стараясь при этом скрыть от окружающих истинный масштаб охватившего его отчаяния. В голове стремительно пронеслась мысль: «Что, если приглашение из Франции было испытанием?! Проверкой? Ловушкой? Бог решил расправиться со мной, используя мою собственную алчность…». Как же сильно он сожалел в этот момент о своём спонтанном решении полететь в Марсель! Ругал себя за порыв, который, возможно, будет стоить ему жизни… А страх тем временем всё сильнее и сильнее пульсировал в висках, не находя ни единого возможного выхода, – все люки были плотно задраены, а до приземления в Касабланке оставалось не менее двенадцати часов. Жозе оказался в западне. Ловушке. Проклятой птичьей клетке, из которой выхода нет! Оставалось только одно – молиться. Хотя в Бога по-настоящему он никогда не верил и не знал наизусть ни одной молитвы, но… В момент отчаяния верить хотелось! И Жозе продолжал молить Бога, Ангелов и всех святых только об одном: чтобы самолёту хватило удачи добраться до места, не раскрошившись на запчасти прямо в воздухе. В ответ на искреннюю молитву его посетило внезапное озарение, – то была странная мысль о том, что жизнь, перейдя свой сорокопятилетний рубеж, так и не началась… В подтверждение тяжёлых предчувствий в мозгу всплыл отрывок из недавнего интервью известного американского психолога о том, что истинная причина аэрофобии кроется не в боязни оказаться на высоте в несколько тысяч метров без возможности контролировать процесс, но в тотальном недовольстве жизнью, которую испытывают люди, иллюзорно контролирующие свою судьбу. Врач ссылался на современные исследования учёных в этой области, которые чётко отследили взаимосвязь между страхом смерти и неудовлетворённостью собственной жизнью. Боязнь устремить взгляд в будущее и неверие в собственные силы… Он утверждал, что пациенту следует сперва разобраться с ошибочными установками, начиная с раннего детства, а затем приступать к лечению несуществующего недуга под красивым названием «аэрофобия». Тогда Жозе ощетинился, думая, что врачи говорят ерунду, пытаясь заработать ещё больше на его осторожности и желании контролировать процесс. «Тем более что самолеты не надёжны и управляют ими обычные люди…» Жозе совершенно не хотелось выкапывать из подсознания то, что похоронено песками времени и в настоящем не имеет никакого смысла… Теперь же, взглянув на вопрос с десятитысячной высоты сильной турбулентности, он почувствовал, что психолог был скорее прав, чем корыстен, и отрицанием проблему ему вряд ли удастся решить. В душе в момент случившегося инсайта возникло остро-непреодолимое желание разобраться в себе и понять, когда именно всё в его жизни пошло не так. Для этого не нужны никакие психологи, необходимо просто побыть одному. «Задержусь-ка я ненадолго в Европе!» – мысль пришла в голову внезапно и наполнила душу блаженными секундами спокойствия несмотря на то, что самолёт по-прежнему продолжало сильно болтать.