– Зови меня Луис, мартышка. Я… я здесь вроде случайного зашедшего на чашечку кофе доброго волшебника, который умеет делать фокусы и всегда угощает красивых девочек мороженым, конфетами, газировкой… Хочешь чего-нибудь ванильно-шоколадного или тебя сначала накормить омлетом? – он широко, по-доброму улыбнулся малышке, подмигнул, состроил смешную физиономию и потащил за собой на кухню.

– Да, дядя Луис, я очень голодная. А ещё хочу мороженого, – тихо произнесла Эмилия, неловко карабкаясь на высокий барный стул.

– Окей, позавтракаем, а потом пойдём в магазин и купим тебе всё, что пожелаешь. Идёт? Только обещай больше не плакать. У меня от твоих слёз чай стал солёным-пресолёным, – и Луис смешно скривился, делая глоток из своей чашки.

– Вы шутите, – уверенно сказала девочка. – Я не наплакала в вашу чашку ни единой слезинки!

– Неправда, ты ревёшь почти целый час и у меня уже тоже потекли слёзы… Если ты перестанешь плакать и улыбнёшься, мой чай снова станет сладким, – он смотрел на неё, но видел только свою умершую сестрёнку. У неё были такие же огромные небесно-голубые глаза… «Господи, ты безнравственно несправедлив к ней. Будь ты… если вообще существуешь!»

Девочка улыбнулась и кивнула.

– Луис, а ты включишь мне мультики?

– Конечно, мартышка, – улыбнулся он, ощущая на языке вполне реальные острые крупинки соли…

Мартышка, – именно это ласковое имя будут дарить Эмилии самые близкие люди и все, кто её по-настоящему любят… Все, с кем ей предстоит расстаться навсегда.

Спустя час девочка уснула на диване. Луис сидел рядом и нежно водил рукой по её мягким белокурым вьющимся волосам. Из спальни показалась Эва и знаком пригласила пройти к себе.

– Спасибо, Луис. В смысле, спасибо, что поговорил с ней, у меня бы так точно не вышло. Не умею и никогда не умела разговаривать с маленькими детьми. Ненавижу делать вид, будто я сладкая фея из мороженого с сахарными узорами на крыльях. Наверное, дети вообще не мой случай. Кстати, ты должен кое-что знать о ней. Эта самая девочка словно проклятье для близких. Нет, я серьёзно. Из-за этого ребёнка моя сестра лишилась карьеры, из-за неё мы с Камиллой столько лет не общались и наконец из-за неё, мелкой избалованной мерзавки, моя сестра вчера погибла. Нынешним утром она появилась в моей жизни, чтобы и её разрушить до основания!

– Что ты говоришь? Опомнись! Она же ребёнок! – запротестовал мужчина. Его покоробили отнюдь не слова Эвы, но то каким именно презрительным равнодушным тоном она их произнесла.

– Нет, это ты, милый добрый дядюшка, не понимаешь! Девчонка действительно приносит несчастье. Если бы не она, моя сестра была бы жива. Детектив сказал, что эта капризная тварь потребовала купить ей мороженое, в тот самый момент когда на улице началась перестрелка, – не унималась Эва.

– Не говори о ней так! Ребёнок здесь ни при чём, это у тебя паранойя.

– Паранойя или нет, но я однозначно решила – Эмилия не будет жить в этом доме. Завтра же отвезу её в муниципальный приют. Может статься, кто-то её удочерит? – твёрдо заявила Эва и буквально окаменела, словно мраморное изваяние, и сквозь тонкую кожу явно проступили напряжённые мышцы изящного встревоженного лица, выражая при этом решимость во что бы то ни стало совершить задуманное.

– Конечно же, тебе одной решать, как избавиться от племянницы, но знай, в муниципальном приюте она точно пропадёт. Такие маленькие домашние дети не выживают среди уличных бродяг. Эва, разве тебе ни капельки её не жалко? Она же единственное близкое тебе существо в целом мире! – Луис вступился за девочку, словно она была ему родная, желая переупрямить чёрствое намерение любовницы немедленно отделаться от ребёнка.