Луис пожал плечами и ничего не ответил ей.

Эванджелина вернулась домой после полудня. Молча вошла в квартиру и резким движением швырнула ключи на стеклянный стол. Не поворачивая головы, она скомандовала кому-то ожидающему её в сумраке по ту сторону открытой двери.

– Ну что стоишь? Заходи. Поживёшь пока здесь с нами, – сказав это, она растерянно посмотрела на Луиса и тут же отвернулась.

Луис вопросительно посмотрел в ответ. На пороге квартиры, переминаясь с ноги на ногу, стояла маленькая испуганная девочка лет шести. Войти она по-прежнему не решалась, смотреть в глаза тоже.

– Да не бойся ты, не съем же я тебя в конце концов. Луис детьми тоже не питается. Правда, милый?

Ответа не последовало.

– Заходи живо в дом, – прикрикнула Эва и в нетерпении заскрежетала зубами.

Малышка не сдвинулась с места ни на дюйм и ничего не ответила.

– Если хочешь жить в подъезде, оставайся там, сколько тебе влезет, – с раздражением добавила девушка, но тут же взяла себя в руки и холодно произнесла банально-вежливую фразу, которую, по ее мнению, следовало сказать ребёнку в такой ситуации: «Может, ты голодна? То есть завтракать с нами будешь?»

Тишина. Девочка от произошедшего с ней прошлой ночью буквально впала в анабиоз и перестала адекватно реагировать на происходящее вокруг. Молчание ребёнка вывело Эву из себя настолько, что через минуту она снова распсиховалась и повысила голос.

– Я же сказала, заходи в дом, немедленно! Уговаривать я тебя больше не буду, – рявкнула она и едва не закрыла перед лицом ребёнка входную дверь.

– Зачем ты орёшь на неё? Не видишь, она сильно напугана, – Луис вступился за ребёнка, испытывая в душе знакомое чувство, которое он сам определял как ОБОСТРЕННОЕ ЧУВСТВО СПРАВЕДЛИВОСТИ. Беспочвенную агрессию Эвы нужно было немедленно остановить, иначе он за себя бы не ручался.

Мужчина заботливо взял ребёнка на руки и занёс в квартиру. Бережно усадил на диван и пошёл на кухню ставить чайник. Эва поплелась вслед за ним. Забралась на высокий барный стул, сцепила пальцы в замок и положила на них острый подбородок. Взгляд миндалевидных голубых глаз при этом не выражал абсолютно ничего.

– Может, объяснишь мне, что всё это значит? – вопросительно обратился к ней Луис, переминаясь в нерешительности и похрустывая костяшками пальцев.

– То и значит, что это та самая девочка, дочь моей покойной сестры Камиллы… Зовут Эмилия. Судя по всему, она какое-то время будет жить со мной. И это, мать твою, большая удача для всех нас! – съязвила Эва и снова сильно закусила губу.

– Луис, ты только представь, моя бедная сестра сейчас в большом стальном холодильнике с биркой на указательном пальце, а я неожиданно стала матерью, да ещё в тот самый момент, когда мне предложили работу в Париже. Вот – посмотри. У меня контракт с Мулен Руж на два года, где чёрным по белому написано: НИКАКИХ ДЕТЕЙ! Она достала заветные листки и, размахивая ими перед лицом Луиса, продолжила разыгрывать свой драматический спектакль.

– Неужели из-за этой девчонки мне придётся всю оставшуюся жизнь танцевать в кордебалете в каком-нибудь провинциальном театре?! – прошипела сквозь зубы Эва и с ненавистью во взгляде посмотрела на беззащитное испуганное дитя.

– Не психуй и не повышай голос. Девочка тебе не чужая! И, по-моему, она довольно милая, – Луис попытался смягчить яростно-агрессивный настрой Эвы и неумело изобразил на лице благодушие.

– Зато тебе она чужая! Легко рассуждать, если ТЕБЯ, милый мой, это лично не касается! То же мне герой нашёлся! Как обычно, примешь душ, позавтракаешь и исчезнешь месяца на два или на три. Ах, нет, поправь меня, если я ошибаюсь, сегодня и завтра ты ночуешь у меня, да и то только потому, что тебе совсем некуда идти. Кстати, милый мой Луис, ты ещё не рассказал мне, во что противозаконное ты вляпался на этот раз? Кого: наркодилера, мошенника или убийцу я приютила на этот раз в своём доме? – эмоционально выкрикнула Эва, радостно вымещая зло на Луисе.