– Кажись Кэт завела ковалерчика, – хохотнули снизу мужской бас.

Борис глянул через перила вниз и увидел ремонтника в промасленном комбинезоне. Держа в уголке рта почти докуренную сигарету, тот сказал:

– Стучи громче, она только с пятого разу открывает, пугливая стала, как старуха.

Борис повернулся обратно к двери и снова постучал. Но пятого раза ждать не пришлось. Дверь резко распахнулась, и Борис увидел ту самую крупную, с хмурым лицом женщину, что ругалась с его начальником. И сейчас лицо ее было искаженно гневом и злостью.

– Чего вам еще надо? – резко спросила она.

– Добрый вечер, – Борис хотел подчеркнуть свою вежливость и спокойствие, чтобы это передалось и собеседнице, но ей спокойствия видимо было не достичь и бочкой валерьянки. – Вы наверное меня с кем-то спутали, я…

– С кем вас можно спутать, стервятники, гиены рвущие почти бездыханную…

– Разрешите пройти в дом, – перебил ее Борис. Он краем глаза заметил, что к первому рабочему присоединился еще один, и они снизу уставились на балкон второго этажа, будто для них разыгрывали сцену из пьесы.

– А разве вас когда останавливал мой отказ? – Катрин Орхе посторонилась, и когда Борис зашел внутрь, с грохотом захлопнула за ним дверь, да так, что в комнате, на этажерке дзинькнули фарфоровые пастушки и вазочки.

– Так вот я хотел представиться…

– Какая мне разница Джон вы или Рон, вы бюровцы черные поганцы, угнетатели несчастных и…

– Послушайте, не трудитесь выдумывать для меня нелестные эпитеты, я уже понял ваше отношение к бюро.

– Может это поможет вам задуматься о себе и своей работе, – сказала она.

– Я знаю вы злы на бюро…

– Злы, – передразнила она его и добавила: – Еще скажите грущу от недовольства.

Борис, не обращая внимания на ее саркастические высказывания, продолжил:

– … за то что вам запретили гадать.

– Зла я на бюро не только за это, а много еще за что.

– Даже если и так, я надеюсь, вы мне не откажете в помощи.

Она подняла брови и удивленно глянула на него. А потом вдруг хохотнула и сказала:

– Хотите, чтобы я вам погадала жениться ли вам на какой-нибудь дуре? Хотя нет, судя по вашему напряженному, озабоченному лицу у вас никакой дуры нет. Значит, вы хотите, чтобы я нашла вам преступника. Так вот, гадать мне запрещено! – рявкнула она – Так что… ВОН!

И она трясущийся рукой указала ему на дверь.

– Дело касается не лично меня, оно касается жизни многих людей, – проникновенно сказал Борис. – Я надеялся, что вы поможете предотвратить катастрофу.

– Может я бы вам и помогла, если бы вы пришли с разрешением на возобновление моей деятельности. Оно у вас есть?

Борис отрицательно покачал головой.

– Собственно как и вашей совести, – сказал она и опять указала на дверь.

– Я всего лишь хочу, чтобы вы объяснили, что ваш прадед Иероним имел ввиду в одном из своих пророчеств. Там говорилось о катастрофе и гибели людей, и что в этом будут виноваты двое.

– Виноваты двое? – эхом повторила она. Она вдруг судорожно вздохнула и сипло произнесла. – Пророчество начало сбываться?

– Вы о нем слыхали? – насторожился Борис. Ему приходилось недоговаривать, юлить, так как он не мог напрямую говорить об апокалипсисе, это было строжайше запрещено бюро во избежание паники, но при этом он должен был каким-то образом о нем вести беседу.

– Разве бюро такое милое, что знакомит меня с тем, что расшифровывает пророчества моего прадеда? – она сложила руки на груди. – Бюро только забирает, как захватило почти все наше имущество.

– Что? О чем вы ? – удивился Борис. Так как конфисковать имущество не было в правилах бюро, все же это была не средневековая инквизиция и не современный банк.