–На что вы хотите быть похожи, герр Беккер? —наконец спросил он.

На итальянца, чуть не сказал Ханс, но вовремя прикусил язык. Немного поздновато комплексовать, когда после свадьбы прошло два десятка лет. Он не итальянец, и никогда им не будет. И слава богу.

–На того парня, которого видел у вашей витрины, —сказал Ханс.

–Хорошенький? —Мерц подмигнул, —На что он похож? Я-то не стоял там рядом с вами.

–На что похож… —Ханс задумался, —Не знаю я, герр Мерц. Брюнет в светлом костюме и лиловой рубашке. Знаете, из тех, кому все к лицу.

–А что он делал у витрины?

–Не знаю, смотрел… Наверное, выбирал себе что-то новенькое. Только он, похоже, из тех, кто сам красит вещи.

Последняя фраза неожиданно получилась горькой. Мерц посмотрел на Ханса мягко и тепло. Чуточку усмехнулся, пытаясь его утешить.

–Сейчас, герр Беккер, мы вам поможем. На какую сумму вы рассчитываете?

–Герр Мерц, —Ханс Беккер сжал губы и решительно взглянул ему в глаза, —Сейчас тот редкий случай, когда меня больше интересует произведенный эффект, чем его стоимость.

–Тогда у нас с вами вообще не будет проблем, —с энтузиазмом заявил Мерц, увлекая Ханса за собой.

На самом деле Густав Мерц и сам был из тех людей, кого красит все, что бы он ни приложил к себе. Густав был не то чтобы хорош собой, а скорее глубоко характерен. В кино таких актеров приглашают играть сложных драматических персонажей, потому что в амплуа героев-любовников им тесно и нечем дышать. Хотя, скорее всего, подумал Ханс, Густав просто знает, что с чем сочетать, и как при этом держаться. Тайное, сокровенное знание, которое бросается в глаза только избранным.

Они оказались у витрины, где положение каждого манекена и сопутствующих предметов, несомненно, было тщательно продумано. Густав Мерц умел показать товар лицом.

–Ринальди! —произнес Мерц.

Один из манекенов обернулся. Ханс вздрогнул. Неожиданно на него уставились глаза-вишни над фиолетовой рубашкой.

–Да, герр Мерц, —произнес голос с итальянским акцентом.

–Идите сюда, вы мне нужны.

Незнакомец, которого четверть часа назад Ханс видел у витрины, кивнул, передвинул один из манекенов, ловко расправил на нем шарф и шагнул обратно в салон. Если он был младше Ханса Беккера, то совсем ненамного. Крупный в кости, но подтянутый, он производил впечатление сильного человека, а двигался с неожиданным изяществом и стремительностью большого зверя, потому и казался молодым в движении и своей внезапной театральности.

Ханс выдохнул. Конечно, не оживший витринный манекен, и не воришка, спрятавшийся среди кукол. Это новый работник Мерца, а с улицы он рассматривал витрину, чтобы удостовериться в том, как это выглядит снаружи. Все просто и объяснимо.

–Ринальди, несите сюда серый костюм со второй вешалки. И тот, номер тридцать два, в тонкую полоску. И рубашку к нему – с клетчатой стойкой. Галстук не надо. И еще принесите все, что покажется вам подходящим.

Очень быстро Ханс оказался окружен пиджаками и рубашками. Однако Мерцу чего-то не хватало. Он на секунду задумался, а потом потянул с плеч пиджак.

–Ринальди! Снимите пиджак! А вы надевайте.

Он взмахнул рукой. Итальянец, улыбаясь, вылез из своего пиджака, словно змей-искуситель скинул шкурку, а под ней оказалась новая, еще краше. В лиловой рубашке он стал еще ярче, еще красивее, словно солнце засияло. Густав Мерц накинул его на плечи Хансу, и светлый пиджак предсказуемо оказался тем, чем и был – сброшенной тусклой старой шкуркой искусителя. Не будучи надетым, пиджак был тривиальным набором банальностей. Красил эту вещь действительно только владелец.

–Смотрите, герр Беккер, —Мерц развернул его к зеркалу, —Смотрите, какой он смуглый. Вам не пойдет ничего из того, что подходит ему, поэтому выбросьте из головы, чтобы быть на него похожим.