— Что с тобой случилось?

Арсен проходит в класс, плюхается на стул учителя, закидывает ноги на стол, и только потом лениво отвечает:

— Небольшая разминка. Учти, утёнок, я не собираюсь заниматься этой самодеятельностью.

Ага. Как будто я в самом деле думала, что он будет мне помогать. С Герасимова такой же помощник, как с меня баскетболист. Помните, что я говорила о моих отношениях со спортом?

— Тогда зачем ты пришёл? — спрашиваю, беру карандаш и принимаюсь дальше за работу.

— По тебе соскучился.

Ну конечно.

Я на него не смотрю, но, могу поклясться своей тайной коллекцией любовных романов, что болван ухмыляется. Ха-ха, как это забавно прикалываться над отличницей!

— Разве тебе не нужно в медпункт?

Да, я пытаюсь от него избавиться, потому что, если честно, Арсен заставляет меня нервничать. Из-за него мне не удается сконцентрироваться на работе.

— А что такое, утёнок? Переживаешь?

— На твоё лицо больно смотреть, — украдкой на него взглянув, произношу.

— Ты на него даже не смотришь.

Разумеется, не смотрю. Кому-то же нужно рисовать эту проклятую стенгазету, в конце концов!

— Извини, я задела твои чувства? — кидаю с усмешкой, все также на него не поднимая глаз.

— О, ты не представляешь себе насколько! Но, знаешь, так и быть я позволю тебе утешить меня одним особенным способом…

Я чувствую, как краска приливает к щекам, и взмахиваю волосами в надежде прикрыть свой румянец. Боже правый, обязательно ему быть таким… невыносимым! Совершенно невыносимым! Если бы я не была уверена в том, что засранец дразнит меня, то подумала бы что он со мной флиртует. Тьфу-тьфу! Чур меня!

— Даже не хочу знать, что это за способ.

— Многое теряешь.

— Ты слышал такую фразу: «Скромность украшает?»

Я выпрямляюсь, осматриваю написанный анекдот и довольно киваю себе головой. На анекдоте настояла Носова. Ей кажется это милым и забавным, в отличает от всех остальных подростков в мире. Серьезно, кто в наше время читает анекдоты кроме пенсионеров? Помнится, в детстве мы часто друг другу пересказывали смешные стишки про чебурашку и крокодила Гену. Вот только теперь нам по восемнадцать и градус шуток явно возрос…

Посмотрите на Герасимова! Все шутки этого парня завязаны на пошлости.

— Слышал, что только в тех случаях, когда других украшений нет, — отвечает мне на ухо.

Что? Когда он успел подкрасться?

Я напрягаюсь от такой неожиданной близости, а Арсен, испытывая мое терпение, кладёт руки мне на плечи, ведёт их к шее и разминает ее аккуратными движениями.

— Знаешь, не будь ты такой занудой мы бы совсем по-другому провели время в том шкафу…

Резко сбрасываю с себя его руки, поворачиваюсь и, пронзая сердитым взглядом, рявкаю:

— Держи свои руки при себе! Или твоё особенное место, — делаю акцент на этих словах, — станет твои больным местом.

Засранец заливисто хохочет, как будто я сказала самую забавную вещь на свете. Моя угроза не произвела на него никакого впечатления.

Состроив кислую мину, возвращаюсь обратно к работе.

— Что ж, было приятно с тобой поболтать, утёнок, но мне уже пора.

Разумеется, кретин даже не собирается делать вид, что помогает мне.

— Валяй, — отмахиваюсь от него, точно как от мухи.

Я не собираюсь умолять его остаться. Будем честны, помощи от Герасимова никакой не дождешься. Пусть идёт кому-то другому на нервы действует. Вообще-то я с трудом сдерживаю вздох облегчения.

— И ты никому не пожалуешься?

— Нет, — качая головой, заверяю его.

Я себе не враг. К тому же я не забыла о том, что Арсен меня во вторник прикрыл. И, похоже, действительно держал язык за зубами. Никаких грязных слухов по школе о нас не ходило. Собственно, как и о моей шалости. Назовём так незаконное проникновение в класс.