Данил Файзов

Великолепная десятка

В массовой культуре, в той её части, которая наиболее всего влияет на умы, в синематографе, существует традиционный сюжетный ход. А именно: герою предлагается собрать команду лучших, чтобы побороться со злом. Юл Бриннер справился, если что. Если отбросить в сторону то, что нас с Олей Аникиной, моей соведущей мастерской, никто со злом не звал бороться, но представить, что позовут… ну вот у нас есть команда. Роли розданы абстрактно, тем более что все семинаристы обладают двумя-тремя характеристиками, свойственным персонажам.

Нужны кто? Медсестра с даром целения прикосновением строки. Силач, не осознающий силы, но, когда нужно, демонстрирующий её. Отчаянный трикстер, такой Одиссей, высмеявший всё, ему суждено вернуться домой. Женщина-кошка, гибкая и стальная. Мальчишка-гаврош, про которого никто не подумает, что он вообще мир тут спасает. Мудрый оружейник всегда готовый поделиться десятком убойных слов. Стрелок, хранящий колчан со стрелами, видимо, в спинном мозгу. Седая колдунья, от её взгляда вода превращается в коньяк и сыворотку правды. Девушка-мишень, зло нацеливает на неё свой взор, но она обернётся убийственной силой. И жрица, умеющая разговаривать со всеми богами на их языках.

Ничего так команда, я с такой куда угодно, нам и знамя поднять, и новый мир построить. Мне с ними не страшно.

Стихи семинаристов

Михаил Боровских, 2002 г. р., Москва

«когда вразрез проходит станция…»

когда вразрез проходит станция
со звуком тающим трещотки
то кажется что может статься я
стою нерезкий и нечёткий
на половине сло оборванный
ищу другую половину
и вспоминаю бегло пойманный
в овраге сад
смотреть за спину
где белый шум твоих ранеток
где ночи вещие и зрящие
глядят глазами незабудок
несутся станции вопящие
ненастоящие стоящие…
вдруг вспомнишь тёмный лес прогулок
снег страшен однозначен гулок

«приди ко мне простой стишок…»

приди ко мне простой стишок
как дважды два четыре
я буду ртом ловить снежок
в своей пустой квартире
я буду руки поднимать
и опускать их снова
ложиться голым на кровать
и ничего не понимать
ни слова ни полслова

Перевод с французского

здесь всё говорит о любви
помешивающие движения пальца по кипятку
липкое пятно на плите
яичная скорлупа мимо пакета
остатки макарон в тарелке
твои лягушачьи лапки

Михаил Вистгоф, 2003 г. р., Москва

«Голубь-сквозняк…»

Голубь-сквозняк
Выпавший из гнезда
Говорит «погладь»
На плече свернувшись
Из квартала в квартал
Перелетает
И дрожат дома
Зажатые между перьев
Гаснут лампочки бежевых мастерских
Лесопарка сломанная спираль
Осыпается ветками
Тянется вой берёзовый
Все слова мои
Заглушая

«Я держал огромную…»

Я держал огромную
Сливу темноты
У себя на плече
Так долго что моя тень вросла
В вековую улыбку бетона
Я останавливал свет
Летящий со звёзд
Держал его в ладонях
Раскалял ещё сильнее
А затем направлял в твои окна
Но ты не видишь меня
Наверное пока я не стану
Новым цветом в спектре

Максим Глазун, 1996 г. р., Москва

«все умерли а ты остался…»

все умерли а ты остался
таким же как и был
победа лишь нужна а старость
ах если б да кабы
грибная выстоит ризома
и новых наплодит
болезненная жизнь фантома
всё так же впереди
как вечно молоды мы стали
и рады без труда
нам надоело быть мостами
где смерть туда-сюда
ты с нею насидишь детишек
с эдиповым ну тем
и если выживет излишек
то это им потеть
друг друга резать как капусту
возделывая сад
и ты ещё посмотришь с грустью
на ружья что висят

«стена плача…»

стена плача
комната смеха
гроздья гнева
слёзы радости
город героев
страна негодяев
поле чудес
страна дураков
поле экспериментов
город грехов
палата ума
ответственность коллектива
вызов рвоты
продление контракта