Из ствола вырывается огненный столб, поднимая тучу песчаной пыли. Многотонное орудие, словно живое, содрогнувшись, отрывается колесами от земли. В лицо бьёт горячий воздух ударной волны, больно секут песчинки. По барабанным перепонкам ударили кувалдой. В глазах темно, в ушах звенит.

Дзинь, шух-х! Вылетела гильза и, скользнув по песку, замерла.

– Заряжай! – кричит Игорь.

Андрей протирает глаза от попавшего в них песка и приникает к прицелу.

Николай прыжком подскакивает к казеннику. Мельком смотрит на линейку отката – норма! Наклонившись, заглядывает в открытую пасть зарядной каморы. Гладкий ствол блестит как зеркало, а где-то далеко зеленеет кружок леса.

– Ствол чистый! Откат нормальный! – кричит он и не слышит себя.

– Колька, не спи! – раздается, будто издалека, голос Волкова. Николай оборачивается. Юрка совсем рядом, просто от выстрела заложило уши. Берёт снаряд. Со звоном досылает его в ствол! В голове проносится: «Забил заряд я в пушку туго…»

– Готово! – кричит охрипшим голосом.

Вновь орудие подпрыгнуло, изрыгнув пламя. Вновь по ушам хлестко ударил звук выстрела. Лицо обожгло горячим воздухом с песчинками. Сердце стучит ровно, Николай спокоен. Ловит себя на мысли, что начал работать как автомат.

– Заряжай!

– Орудие!

Кажется, этому конвейеру не будет конца. Наконец доносится:

– Стой! Расчёт за орудие!

В голове звенит. Глаза режет от попавшего в них песка.

Пыльные и немного обалдевшие от только что проведённой стрельбы, ребята стоят за орудием, ожидая пока Игорь Данилов доложит преподавателю. Полковник выслушал доклад командира орудия. Направил его в строй, а сам к удивлению Николая, не пошел к ним, а не спеша направился к дульному тормозу орудия. Аккуратно пощупал рукой ствол, а затем засунул её внутрь, испачкав чёрной копотью. Подойдя к ним, сказал:

– Ну, что ж, сынки, выполнили вы свою первую в жизни задачу из орудия на отлично. Наводчик молодец! Надеюсь, что и остальные отстреляют не хуже! А сейчас позвольте мне, как старому артиллеристу, по традиции благословить, так сказать, вас!

Подойдя, он слегка коснулся лба каждого курсанта своей громадной, перепачканной пороховой гарью волосатой рукой, оставляя черные полосы.

– Вот с этого времени, товарищи курсанты, вы настоящие артиллеристы и по праву носите на эмблемах золотые перекрещенные стволы!

После стрельбы и прибытия в палаточный лагерь, оглохшие и запыленные сидели в курилке. Лица, обожженные солнцем, горячим воздухом выстрела и, перепачканные пороховой гарью, сияли. Каждый, крича, старался высказать свои впечатления о сегодняшней стрельбе.

– Видели, как я!!!

– А я Вадьке кричу: «Давай быстрее!», а он ни хрена не слышит!

– А видели, как я перекладинки у мишени потом все сбил!

– А я…

Андрей Трофимов, сидевший молча, загасил окурок, бросил его в урну и вдруг серьёзно сказал:

– Вот что, мужики! Я думаю, с нашей радиолокацией ничего в службе не добьёшься. Огневых взводов много, а станций на всех не хватит. Поэтому, хочешь чего-то достичь, учи матчасть орудий, стрельбу и управление огнем!

Николай хорошо запомнил эти слова Андрея Трофимова. В дальнейшем это ему пригодилось в службе.

С мая по август всё училище выезжало в учебный центр, находившийся в шести километрах от города Луга. На картах это место обозначалось как урочище Северное, а в почтовом адресе – поселком Северным. В Ленинграде в это время оставалось две – три батареи для несения службы.

С осени по весну учились на зимних квартирах, в Лугу на занятия убывали по очереди – батареями, как правило, на одну – две недели.