– Изволь объясниться.

– Я хочу на визажиста пойти учиться, вот и тренировалась на нем. А тушь оказалась несмываемая. – Мои рыдания всполошили весь класс.

– Так. Все успокоились. Вы оба – кыш из класса. И запомни, – это она лично мне сообщала, – никаких Зверевых! Тебя не для этого готовили.

Нас тут всех к чему-то готовят. Отловить бы пару выпущенных классов. И задать один вопрос. На что вас готовили, и кем вы стали. Вот смеху-то будет.

От нечего делать мы пошли в столовку. Она тоже оказалась закрытой. Как назло, есть хотелось до ужаса.

– На, – Килька протянул мне яблоко.

В школе непривычно тихо. Мне кажется, что хруст откусываемого яблока слышно даже в учительской.

– Слушай, а почему взрослые уверены в том, как нам надо жить? Сами ведь живут фигово. Нервные все такие. Все боятся что-то потерять, упустить…

Попытка отвлечь его от грустных мыслей не удалась.

– А домой как пойдем?

– Ка́ком. Все. Я больше переодеваться не стану.

Вот так всегда. Стараешься, а благодарности никакой. Мне еще матери объяснять, зачем я ее новогодний парик позаимствовала.

После уроков я специально пошла домой вместе с Килькой. Противостоять злодеям. Злодей получил по яйцам. Я получила в нос. Килька получил третью дозу. Такой говенный день.

Кровь шла не переставая. Все в крови. Даже обувь. И такие пятна на ступеньках яркие. Я вытерла руку об стену. Как в фильмах ужасов – кровавый отпечаток. Классно получилось, жаль, тошнит сильно. Я сняла шарф – он насквозь промок, пока я добиралась до квартиры. Шла и думала: вот сейчас вся кровь вытечет – и я стану пустая. А потом меня набьют соломой, и я буду чучелом. И поставят меня около телевизора, а мама будет с меня пыль стряхивать. Жаль, фотика с собой нет – надо запечатлеть момент.

– Горе ты мое бестолковое. – Как я рада, что мама уже дома.

Лед, много холодной воды – чуть не захлебнулась. Мама заставила меня лечь. Нос распух. Мне кажется, он стал как хобот. Исхитрилась вытащить из сумки зеркало – ну и рожа, хорошо, что меня никто не сфоткал.

– Я врача вызвала. Не протестуй. Быть может, нос сломан. Тьфу-тьфу, не дай бог. Какой ужас – у тебя был такой красивый прямой носик, – Мама плакала, а я думала, что, оказывается, надо было получить по носу, чтоб узнать про его красивость.

– А теперь скажи мне по секрету, кто тебя так разукрасил? – Доктор пристально смотрит мне в глаза, как гипнотизер.

– Не скажу, – Я Кильке обещала молчать.

– Зря. Надо бы в милицию заявление написать…

Дурак он, что ли? Так я и поверю, что милиция сильно заинтересуется моим носом.

– Перелома нет. Но когда опухоль спадет, обязательно загляни. А то всякое бывает. Слушай, а что у тебя за прическа? Это теперь модно?

– Вы от жизни отстали. Теперь моды нет. Каждый сам себе мода.

Доктор приятный. У него голос такой располагающий… черт знает к чему.

Он заходит к нам на следующий день по собственному желанию. Типа проведать. Мать счастлива, поит его чаем, а я начинаю подозревать доброго доктора в тайной склонности к педофилии.

– У меня дочь твоего возраста. И тоже…

– Очень странно выглядит? – Я радуюсь за доктора. Он явно не педофил, а просто обеспокоенный папаша.

– Ну, можно и так сказать…

– А ковров у вас в доме нет?

– При чем здесь ковры? – искренне удивляется доктор.

– При том. Если есть – лучше уберите.

Решив, что я издеваюсь, доктор обиделся и больше не приходил. Вот дурак какой.

Следующие дни.

Пришлось сидеть на больняке. К ночи все так разболелось – жуть. Даже зубы заныли. Я перепугалась – вдруг к зубному еще идти придется. Только не это! Лежу. Краем глаза смотрю на ковер. И постепенно начинаю злиться на того шутника, который обосрал фотки готов на фоне совдеповских ковров. Гнида он, если задуматься. Они дети. Наверняка из небогатых, но хороших семей. И что получается? Ребенок захотел выглядеть как гот. Что ж ему теперь делать? Наехать на предков и потребовать срочный ремонт квартиры? Тупо. По-жлобски. Типа я теперь должен жить иначе. Гоните бабки и все такое, а то вдруг кто скажет – ты бедный, значит, не можешь быть готом. Все, срочно начинаю любить свой ковер. Ни за что его теперь не выброшу. Правда. Пускай себе висит.