– Даже так? И много?

– Достаточно. И меня оставят в покое? Навсегда?

Квентин извлек платок и промокнул лоб. Напряженный разговор мучил его настолько, насколько его собеседника развлекал. Ничего не ответив, француз развернулся и зашагал по тропинке дальше. Подскочив на месте, Квентин бросился за ним, равно боясь и продолжения разговора, и смены темы.

– Я вижу, что вы заинтересовались моим предложением. Я могу быть вам полезен, и… я хочу свободы.

Ренар капризно пошевелил губами и решил картинно обидеться:

– Неужели вы чувствуете себя в плену?

– Скорее в рабстве, – буркнул Квентин.

– Отчего же вы вините в этом меня? Я не нарушал законов своего мира.

– Вы меня шантажируете… это противозаконно, – сопротивлялся толстяк.

Ренар резко остановился и явно разозлился, словно собеседник задел что-то важное.

– Вы, с позволения сказать, обычный человек, homo vulgaris, верите только в плоть и в деньги… Законы моего мира про «никому не вреди» на вас не распространяются. И я даю вам возможность искупления.

В планы толстяка явно не входило взбесить собеседника, и он интуитивно почуял, чем это для него чревато.

– Беру свои слова назад! Мы оба погорячились.

Ренар, опираясь на трость, прошествовал дальше. Квентин с портфелем наперевес засеменил ему вслед.

– Мне нужны гарантии… – бормотал он.

– Гарантии? – Магистр иронично поднял брови. – Вам? Мои? В чем?

– В том, что меня оставят в покое, когда я сдам вам кое-кого.

– Славно. Слово ведьмы вас устроит?

– Вы смеетесь?! Просто обещайте. У меня уже нет сил. Я хочу исчезнуть.

Ренар вновь остановился и мельком оглянулся. Вокруг никого не было, и он сдернул с правой руки перчатку. На среднем пальце блеснул перстень с большим синим камнем, возможно, сапфиром. Квентин зачарованно смотрел на украшение. Магистр протянул руку Квентину и с силой сжал его ладонь.

– Обещаю, у вас появится возможность исчезнуть. Вы будете свободны.

– Спасибо! – с жаром воскликнул Квентин и, подчиняясь непонятному импульсу, наклонился и припал губами к прохладному камню.

Ренар тонко улыбнулся, наблюдая этот порыв. Потом отнял руку.

– Когда вы сможете представить то… о чем упомянули?

Квентин явно приободрился.

– В течение недели. Я же не дома под подушкой это храню, вы понимаете?

– Вы разумный человек, Квентин. – Магистр мягко рассмеялся. – Я всегда верил в ваш здравый смысл и предусмотрительность. А что с последним нашим требованием? Вы принесли?

Ренар с интересом взглянул на портфель, которым Квентин отгораживался от него все это время. Тот замялся.

– Да, но… Это последнее, что у меня осталось, поймите. У меня долги. Семья. Я рассчитывал на вашу доброту.

Ренар мягким, почти нежным движением отнял у собеседника его ношу.

– Я знаю. Сегодня наша последняя встреча, мы вас освобождаем.

Положив портфель на колено, магистр распахнул его и оглядел аккуратные тугие пачки.

– С вами приятно иметь дело, Квентин. Мне будет вас не хватать.

Толстяк мельком взглянул на часы.

– Я уже опоздал, болтая тут с вами. Мой подручный вам позвонит…

Ренар этого не оценил.

– Лучше, если он свяжется с подручным моего подручного, это будет разумно и безопасно. Что же… прощайте, Квентин.

Толстяк кивнул и быстрым шагом пошел по асфальтовой дороге, вдоль которой росла ухоженная живая изгородь из тиса.

Магистр Ренар с сожалением посмотрел ему вслед и медленно пошел в противоположную сторону. Но не успел он пройти и десятка метров, как из-за поворота резко выскочил высокий и спортивный молодой человек в дорогом, но несколько мятом костюме. Его рыжеватые волосы, ухоженные и постриженные в хорошем салоне, сейчас были растрепаны, словно мужчина недавно дремал в некомфортных условиях. Некоторое время оба смотрели друг на друга. Потом рыжий коротко поклонился и приблизился.