– Журналист Рон Куртис и композитор Инга Альбуди.
– Тоже известные люди?
Капитан не ответил.
– Впрочем, имя Альбуди мне известно. Это ведь ей принадлежала вилла, на которой схватили того химика, что отдыхает сейчас в Куинсвилле?
Палмер мрачно кивнул.
– Надеюсь, я смогу увидеться с приятелями покойного?
– С журналистом – да. С Альбуди это может не получиться.
– Она уехала? Заезжала к Лавалю попрощаться?
– К сожалению, заболела.
– Постельный режим?
Капитан кивнул.
– Но ее можно навестить?
– Если позволит администрация.
– Администрация чего? Города Бэрдокка?
– Клиники имени Джинтано.
– Но ведь еще вчера она навещала покойного. Вы сами это сказали.
– Жизнь не бывает простой, инспектор.
– Старший инспектор, – с удовольствием поправил Янг. – Вы точно романтик, капитан, поэтому я еще ни разу не назвал вас лейтенантом.
И спросил:
– Что это за клиника?
– Весьма дорогое заведение. Вам туда не попасть, если даже вы опять получите по голове.
– Лечат наркоманов?
– С чего вы взяли? – Палмер обернулся, будто их могли услышать.
– Не знаю. Интуиция.
– Будете осматривать виллу?
– Разумеется.
– Тогда работайте.
Белесые брови капитана Палмера язвительно взметнулись.
– Работайте спокойно. Я предупредил своих людей. На этот раз вас не отправят на госпитальную койку. И радио мы тоже выключили.
6
Янг прошелся по этажам.
Увиденное ввергло его в уныние.
Вилла была обширна. Она была очень обширна.
Рядом с жилыми комнатами находились помещения, напоминавшие гончарную мастерскую или музей старых ремесел. В огромном зале белел концертный рояль. Вдоль стен длинного коридора тянулись стеллажи, заставленные бесчисленными глиняными и стеклянными горшками. «Попробуй, загляни в каждый». Янг действительно не видел никакой разницы между гениями и ублюдками. Одинаково хитры и изворотливы, вот и все. В таких вот объемистых горшках можно хранить что угодно. Ублюдки не богаты на воображение, но они прагматики, как правило. Они так созданы, что действуют порой умнее самых умных.
Груда нот на столе.
Несколько листков валялись даже на полу.
Книги, книги, книги. Янг чувствовал отвращение к книгам. В жилых помещениях не должно быть ничего лишнего, так он считал. Ведь в каждую книжку можно спрятать плоский пакетик с изумрудным кейфом.
Перелистывать каждую?
Впрочем, беспорядок всего лишь отражал характер хозяина.
Янг еще раз окинул взглядом широкий письменный стол. Да, аккуратность не главная черта гения. Теперь он это запомнит. Книги и журналы небрежно сдвинуты на самый край, песочные часы на квадратной деревянной подставке. Подставка покрыта мелкими строками.
«Как на поверхности лазурного пруда, в душевной глубине мы видим иногда и небо, полное блистательных сокровищ и тинистое дно, где вьется рой чудовищ».
Наверное стихи, но записаны сплошной строкой.
Как переворачивают эти часы? – заинтересовался Янг. Подставкой вверх? Или подставку можно убирать? И какой странный песок! Мелкий, как сахарная пудра. Зеленоватый. Как скол бутылки. А сама подставка…
О, да она открывается!
Янг громко позвал:
– Палмер!
Капитан появился сразу, будто стоял за дверью.
– Как вы думаете, Палмер, что это?
– Подкрашенный песок.
– Ну, а это?
Янг неторопливо извлек из раскрывающейся деревянной подставки красный пластиковый прямоугольник, испещренный непонятными словами и рядом правильных отверстий.
– Я не силен в иностранных языках. Но по происхождению Анри Лаваль – француз. Возможно, это по-французски?
– Латынь, капитан. Видите, тут написано «Pulvis Lavalis». Это можно перевести как «Порошок Лаваля». А? Что скажете на это? Похоже, покойный гений увлекался фармакологией?