Медведя почти не было видно. Запорошило листвой и трухой, забросало брёвнами и ветвями. Свист длился и длился. Сойка явно выдавала лучшую свою атаку. Когда звук резко стих, Любимка был полностью уверен, что медведю пришёл конец.

– Так то! – весело выкрикнула девица.

В лесу повисла тишина, лишь шуршала, оседая, листва и стукали, падая, чурбачки.

– Не может быть! – разинула рот Сойка. – От этой атаки ещё никто…

– Все когда-нибудь случается в первый раз, – проговорил Наум, вставая рядом. Весь лес слышал, как он дрожит.

Любимка не верил собственным глазам: впереди среди изломанных изрезанных стволов лежал огромный ком меха. По крайне мере Любимке он показался именно таким. Ком шевельнулся. Из него показалась медвежья морда и лапы. Шерсть по всему телу бера вздыбилась и уже не выглядела мягкой и пушистой – стала словно проволока, из которой гнут кольца для кольчуг.

– Не может быть, – повторила Сойка. Голос её дрожал, на глазах выступили слезы. – Он должен был упасть!

– Это одержимый зверь, – голосом зануды сообщил Наум, – а демон способен изменять зверя. Он усилил его шерсть – она прочная, как сталь. Видишь отметины от твоих ударов? Они не сумели пробиться даже наполовину.

Любимка видел. В том месте, каким бер был повернут к ним во время атаки, крест-накрест темнели полосы, словно кто-то пытался прорубиться сквозь шерсть гигантским мечом. Но тщетно.

Пасть медведя приоткрылась.

– Р-р-р-ра!

Их сбило с ног. Любимка кувыркнулся и покатился по лесу, собирая кочки и пни, под конец приложился о ствол сосны. Вокруг головы побежали звёздочки, а сверху посыпалась труха. На землю шлёпнулась белка, вскочила, проверещала что-то на своём зверином языке и серой молнией исчезла в кустах.

– Нужно бежать! Нам с ним не справиться! – заголосил Наум.

Любимка кое-как приподнялся и увидел его взлохмаченную голову, торчащую из-за дерева.

– Вряд ли мы сможем, – охнуло рядом – Сойка тоже была здесь: лицо в ссадинах, в растрёпанных волосах запутались хвоинки и целые веточки, юбка задралась, обнажая красивые ноги… Любимка тряхнул головой – не до прелестей теперича!